Ещё горят поленья в очаге.
Как трепет крыл, как вздох судьбы последний,
мелькают тени огненной обедни
по книгам, потолкам, на хрустале,
на ликах окон призрачно-нагих,
и ночь ещё не вызвездила их.
Ещё горят поленья в очаге.
Ещё надежда грезить не устала
в плену у тайн заветного бокала, –
там поцелуй, увянувший давно,
смакуется, как доброе вино,
и из глубин неведомых сознанья
неспешные плывут воспоминанья
подобно ледоходу на реке.
Ещё горят поленья в очаге.
Ещё огонь с приятностью для взора
их лижет ласково, но нет того задора.
Ленив стал тигр, резвиться нету мочи.
Под пологом надвинувшейся ночи,
прельстясь красой прелестной безделушки,
фавн скромно присоседился к пастушке.
На постаменте бронзовом пространства
старик Харон, исполненный упрямства;
из рук не выпускает он весла.
В объятья сна всех Лета унесла.