Рамы полотна отвергли
свадебных снимков, людей,
слиплись старинные дверки
пыльных шкатулок. Зверей
стало всё меньше в закуте.
Ссохлась забытая сласть.
Книги желтеют надуто.
Тюли рыбацкая снасть
грязно висит и пузато.
В шторках завяли цветы.
Коврик в шерстИ полосатый,
коий обжили коты.
Волос подобран клоками
старым платком с бахромой.
И табурет над руками
также горбатый, хромой.
Печь отзывается хладом.
В скриплом бидоне вода.
Думала, будешь ты младой,
старой вовек никогда...
Фартук щитом заслоняет
от колыханий судьбы.
Шорох и писк озлобляет,
как всё, и немощь ходьбы.
Профиль орлиного склада
клонится в сонных стенах.
С пальцами нет уже слада,
что костенеют в делах.
Спицы всё чаще теряет.
Рот унимает вытьё...
Гробный сундук сохраняет
смёртное только бельё...
Крициной Екатерине Ефимовне