Жаркий иней в лицо от усмешливых взглядов,
Словно что-то во мне иль со мною не так.
Я, сутулясь, спешу мимо этого яда
Прошмыгнуть серой мышкой за дверь, в полумрак.
Там, смахнув с ощущений неведенья ужас,
Чуть спокойней пытаюсь причину найти,
Почему и у тех, с кем недавно был дружен,
Оказался сейчас, как мозоль, не в чести.
Где прорвало бейшлот, защищавший веками
От геенных страстей что-то светлое в нас?
Кто тайком всем подсунул за пазухи камни,
А потом эти камни по миру растряс?
Но в ушах ядовито: «Не ты ли недавно
Ненавидел «волков» в жалкой массе людей,
Презирал нас, стыдил, возомнив себя фавном?
А теперь что? Стенаешь, что правит халдей?
Да, пришёл наш черёд! И библейские перлы
(«Не кради, не развратничай, не клевещи»)
Мы стряхнули с себя, чтоб не портили нервы, –
Пусть их спрячет подальше от вас гробовщик…».
…Кот пометил мне двери (мол, я здесь хозяин)
И, открыв холодильник, стащил ветчину.
Чернокнижник – по сути, пожалуй, что Каин –
Наколдованным зельем угробил страну.