Не жду ни слов, ни звуков, ни тоски,
Ни первых дней весенних, ни капели,
Моя мечта, зажатая в тиски,
Не вырвется из белой колыбели.
Лишь соловей, скворец и черный ворон,
Бессмертное дыхание тая,
Поют, кричат над выгоревшим полем,
Которое когда- нибудь накроет часть меня.
А часть другая вырвется наружу,
Из снов, оков -на белую сирень,
Не ощущая ни жары, ни стужи,
Вспорхнув крылами, не отбросив тень.
Нет ничего,- погибнет гнев и память,
Солнце поднимется, указывая путь,
К Источнику Любви, которого желаю,
Всем существом к нему, покаявшись, прильнуть.