Я иногда представляю себе, как это могло бы быть:
вот она, такая хрупкая,
лежит,
раскинувшись на кровати,
а я,
подобно библейскому Змию,
сначала нахожусь у самых стоп,
медленно продвигаясь выше, подползая.
Без капли пошлости.
Настойчиво и бескомпромиссно.
Вот я касаюсь
кончиками пальцев её выбритого виска,
легко-легко
веду над ухом к самому затылку. Смотрю ей в глаза,
на губы и снова в глаза.
Она касается моего подбородка,
едва очерчивает указательным пальцем скулу и замыкает
хватку большим, едва не сжимая
моё лицо.
И мы притягиваем друг друга почти одновременно.
Не столько страстно,
сколь фатально.
Так должно быть.
Так суждено.
Это очень громко сказано, но
когда ждёшь чего-то так долго,
не удивительно, что получив это,
оно тебе кажется восхитительным,
будоражащим
сознание, судьбоносным...
Так и с этим поцелуем.
Каждое прикосновение её губ и к её губам
отзывается мурашками в области рёбер, позвоночника и даже конечностей!
Ликующее тело буквально трясёт от перевозбуждения.
А дальше.
Дальше даже представить страшно.
Когда жадность
обуревает всё твоё "я".
Хочется заполучить каждый
сантиметр её кожи,
исследовать всё,
воздать ей за всё
время ожидания. За то,
что она заставила тебя поститься своим существованием. За то,
какая она великолепная.
Хочется отбрасывать её тонкие руки, чтобы освободить
себе доступ к её телу,
хочется целовать её шею,
зарыться носом в сгиб локтя
и там, где бедро переходит в таз;
хочется кусать её за загривок, вычерчивать языком иероглифы на животе,
на спине,
ниже...
Любить.
Каждую секунду любить.
Руками, губами, языком, чем угодно,
да хоть сердцем, душой и мозгами, чем угодно.
Такую нельзя не любить.
Сложную, ворчливую,
творческую зануду,
иногда агрессивную, резкую, но такую прекрасную.
Которая сейчас кривит губы в ярчайшей улыбке,
такой теплой,
родной,
что душу щемит. Такую
ты любишь лишь раз и навсегда.
И если потом не выдерживаешь,
то больше любить тебе не дано.
Я останавливаюсь возле её тонких ног,
смотрю на домашние брючки с размноженными портретами Дарта Вейдера, на то,
как она хмурится во сне
и тихо посапывает, и всё,
на что хватает моей смелости,
это тронуть её тихонько за оголённую часть руки и
прошептать: "Мне пора".
И в этом "пора" скрывается всё,
что я ещё долго не решусь сказать:
"мне пора домой, но я хочу побыть с тобой подольше";
"мне бы давно пора признаться тебе во всём, но я трусиха";
"мне пора признать, что я тебе не интересна";
"мне пора прекратить жить фантазиями о тебе" и т.д.
Мне пора,
но какое "пора" я выберу, я так и не решила.