В Питере улиц длина
в зелени бронзы вождей,
в Питере стена
из дождей.
В свинце тумана капли тяжелы
деревья все, как плачущие ивы.
Орудий бронза бережёт стволы,
и гладит львов диковинные гривы.
Здесь память бронза, память медь,
гранита высь, гранита сапы,
и русский много раз медведь,
над львом вставал на согнутые лапы.
За Финский с тучей уплывает даль,
ничто не бережёт чугунная ограда.
Мне Петербурга царского не жаль,
не жаль погибшего в восстанье Петрограда.
Здесь ночи зоркие без тьмы,
враги состарились в соседи.
Здесь гибнет Рим, не выживают львы
в стране, где водятся медведи.
Здесь память горе, память сталь,
здесь время отсырело и продрогло.
Но Ленинграда имени не жаль,
нельзя чужого взять надолго.
Европа рядом здесь. Россия далека.
Здесь блеск: так медь блестит на флоте.
Мне русского лишь жалко мужика,
лежащего под этой роскошью в болоте.
Весь мир Атланты держат на руках,
жизнь отрицает влюбчивых и слабых.
Россия же стоит на мужиках,
и выезжает из беды на бабах.
Санкт- Петербург, – имперская слеза,
в дожде не видно слёз, так хорошо прощаться!
Санкт-Петербург, тебя нельзя любить,
тобой лишь можно восхищаться!