«Изнываю тоскою тоскливой,
Истончаюсь больною я болью,
Удаляюсь душой сиротливой,
Отрекаюсь от вольной я воли;
Тяжесть тяжкая – жить мне, скитаясь,
Отворите мне, братья, обитель -
Может, в тихой тиши я раскаюсь,
Не взыщите и впредь не ищите», -
Так себя говорил он в печали
На дороге, текущей средь пашен:
Столько лет бедокурил ночами
Злобный тать – беспощаден и страшен,
Жил он волком – презрен, ненавидим,
Вор злосчастный, гонимый народом, -
«Запустите хоть нА ночь в обитель,
Отворите же, братья, ворота!»
«Гостю рады, входи, горемыка…
Бог простит, преклоним же колени:
Помолись пред Всевышнего ликом -
Образ сей чудотворен, бесценен»!
Скудный стол, теплый угол - как прочим…
Не крепки монастырские стены,
Спит под небом обитель…
Средь ночи
Гость пропал,
с ним – и образ бесценный…