День 7 ноября с детства пахнет для меня гвоздиками. Красными революционными цветами. Мне и до сих пор нравится их запах. У настоящих, конечно, гвоздик, а не у тех голландских цветов, что круглый год возят самолетами в наш далекий северный город. Они, эти европейские цветы, совершенно лишены запаха. Их не хочется брать в руки. Такие гвоздики народ покупает лишь, идя на кладбище или чтобы возложить к памятнику Ленина, к мемориальной доске какого-нибудь выдающегося гражданина нашего города, посвятившего жизнь и трудовую биографию Северу, Колыме. Но в памяти, в носовых, обонятельных рецепторах все равно чешется, помнится этот запах гвоздичный из детства. Почему-то женщинам в постсоветской России больше по нраву розы, тюльпаны, лилии, гиацинты, прочая изысканная цветочная продукция. А вот скромные гвоздики лучше не покупать, идя на свидание. Но мне все равно они, эти красные, революционные цветы нравятся больше. Это запах из детства, советского детства. Это запах моих семидесятых, их первой половины. Запах времени, когда Вьетнам получил свободу и независимость. Завоевал их в долгой, кровопролитной борьбе. Это символ стабильности и уверенности, наставшей, наконец-то сытости нашего народа после всех войн, революции и двух восстановлений страны. Время, когда приветливые милиционеры ходили по улицам без табельного оружия, а уровень преступности был несопоставим с нынешними временами, до смешного низким. В те времена мы, дети, могли гулять до полуночи во дворе, и родители совершенно не беспокоились за нас, за нашу безопасность. Тогда не только не было железных дверей, но зачастую их просто держали открытыми. А ключ клали под коврик у входа в квартиру. Гуляя в скверах, парках, на бульварах можно было увидеть множество пенсионеров, крепких еще пожилых мужчин, бывших фронтовиков, а то и участников революции и гражданской войны, проводивших целые дни напролет за шахматными партиями. Конечно, играли они и в игры попроще, шашки, домино, лото. Правда, последняя игра была более популярной у бабушек. Но все равно повальная шахматизация всей советской страны была такой же обыденностью, как сегодняшнее виртуальное общение в соцсетях. Только разыгрывая собственные партии, гамбиты, цугцванги, сицилианские защиты, изучая поединки гроссмейстеров и чемпионов мира, старики беззлобно подтрунивали друг над другом, живо, смачно и непосредственно комментируя победы и поражения на черно-белой шахматной доске.
Запах красной гвоздики седьмого ноября перемешивается в моей памяти с другим ароматом – свежего, наливного красного яблочка, которым угостил меня однажды незнакомый дедушка у длинной лестницы, ведущей к Каспийскому морю, что на бульваре в Сумгаите, молодом индустриальном городе рядом с Баку. Мы приехали с мамой в гости к бабушке, жившей и работавшей в сумгаитском туберкулезном диспансере. Мои молодые родители часто оставляли меня на бабушкино попечение. И вот мы прогуливаемся с мамой в сторону бульвара. У лестницы, ведущей к морю стоит старенький, сухонький старичок, весь в черном: черкеска с серебряными газырями на груди, каракулевая папаха, такие же брюки и мягкие, облегающие икры тощих ног кавказские сапоги. У старика живые, блестящие глаза, ласковая улыбка в седых усах. Южный бриз с моря треплет небольшую, кудлатую бороденку деда. На каменном парапете лестницы он разложил красные яблоки на цветастом чистом платке. Продавал ли он их, или так угощал прохожих, не знаю. Я был слишком мал и не задумывался над скучной прозой жизни. Только вот этот дедушка угостил меня красным яблочком абсолютно даром, не взяв с моей юной красавицы мамы ни копейки. Как сейчас перед глазами стоит этот нагнувшийся ко мне, малышу, седой сухонький джигит. Я вижу его серебряные газыри на черной черкеске, угольные кудряшки каракулевой папахи и улыбающиеся, глаза под кустистыми седыми бровями так как будто это было только вчера. Настолько ярким, врезавшимся в память видением была эта случайно неслучайная встреча. Он ласково погладил меня по голове и что-то сказал по-азербайджански моей маме. Не помню, что именно, возможно, «Мэн сэня гурбан олум». Эту фразу мне всегда говорила бабушка. В дословном переводе «В жертву тебе принесу себя», или если «Жизнь за тебя отдам», если переводить литературно…
Мы шли с мамой вниз к морю. Я весело грыз сочное яблоко-подарок. А на всех скамейках счастливые, смеющиеся старики с румяными, как наливное яблочко щеками, весело рубились в шахматы или нарды, шашки и домино.
А с первых классов начальной школы запах гвоздики устойчиво ассоциируется у меня с праздником Великой Октябрьской социалистической революции. Нас, сначала октябрят, а с третьего класса уже и пионеров, собирали 7 ноября пораньше в школе. Еще затемно. Осенью же светает позднее. Мы приходили в свой класс часам к семи утра, нас долго пересчитывали, инструктировали, проверяли, все ли мы в точности запомнили, как себя вести, и вручали каждому по букету цветов. И это были неизменные гвоздики. Весной на 1 и 9 мая у нас в руках могли быть букеты сирени, но на 7 ноября только красные революционные гвоздики. Потом нас вели в праздничной колонне на площадь к Дому правительства. И в нужный момент по команде учителей мы дружной толпой забегали на трибуны, чтобы поздравить руководителей республики. Мы поднимались по ступеням, отдавали цветы, а нам в ответ дарили гэдээровские конструкторы или сборные модели самолета «ТУ-104», либо еще какой-нибудь ценный подарок. Счастливые мы сбегали вниз, становились в свою колонну и маршем проходили по площади, заполненной нарядными, радостными людьми с цветами и воздушными шарами.
Таким было мое, наше советское детство в начале 1970-х, когда еще живы были не только бывшие фронтовики, солдаты нашей великой Победы над фашизмом объединенной Гитлером Европы, но и ветераны гражданской войны, люди, сбросившие гнет капиталистов, построившие социализм, гигантские современные фабрики и заводы, дворцы культуры для народа, стадионы и спортивные комплексы, библиотеки и школы. И все эти величественные здания Великой эпохи до сих пор остаются образцами и шедеврами Высокого стиля, сплошь украшены изысканной лепниной и колоннадой, статуями крепких молодых мужчин-атлетов и красивых женщин – матерей, рождавших здоровое потомство без каких-либо заграничных методик по контрацепции и современного «планирования семьи».
Ощущения счастья, радости, гордости за свою страну и народ-победитель, народ-труженик, вот с чем до сих пор ассоциируется у меня аромат скромного революционного цветка – красной гвоздики. И этот запах мне дороже всех роз, тюльпанов, орхидей и белых хризантем.
7. 11. 2019 г.