Уходит сотый гумконвой.
Всё продолжается, как прежде.
Кого-то гонят на убой,
А кто-то тешится надеждой.
Да, привыкает человек,
И даже боль привычной станет,
Хоть совесть говорит нам: Нет!
А рядом там фашистов славят.
И эти люди, что живут,
Работают и даже дышат.
Своей там Родиной зовут,
Что бьёт и о смертях не слышит.
Уходит сотый гумконвой.
Идёт к своим, кто стал чужими.
Из мира в мир совсем другой.
Собрали. Людям подарили.
Кто так решил? Закон и власть?
ООН, как спящая Фемида?
Кто оплатил, чтоб бились всласть,
Хоть горечь сердце придавила.
Мы не простим, а им простят?
Ведь всё историки запишут.
Не суд, а через сто в «Вестях»,
Упомянут, но кто услышит?