разбиваю в осколки зеркало
в кровь разодранными костяшками.
отражение исковеркано
в опустевших глазах смотрящего
безнадёжностью и отчаянием.
я отвык ожидать хорошего:
просыпаюсь с утра случайно и
выбираю быть всеми брошенным,
изживать в своём сердце искренность,
прятать в гневе натуру шаткую,
потому что боюсь не вынести
холод лезвия под лопатками.
как измученный зверь, оскаленным
я встречаю ко мне явившихся.
рёв гортанный молитвой Каина
льётся с пульсом, от боли сбившимся,
но вкушает моё падение
свято чтимый палач и праведник:
желчь острот воздаётся всемеро
горькой язвой плодов отравленных
и эфесов в спине созвездием,
прорастая корнями в панцире.
одиночество тащит в бездну, но
я давно перестал сражаться с ним,
полагая, что я поломанный,
полагая, что я не вынесу,
но течение дней агонию
превращало всегда в обыденность.
оболочка моей реальности
рассыпается взрывом атомов.
лихорадочно мозг пытается
контролировать свои паттерны,
но уставшее тело падает,
отторгая попытки к действию.
дни прошедшие рвутся кадрами,
на которых одна лишь ненависть.
и, когда мой рассудок сломится,
воспалённый порывом бешенства,
в тошнотворном бреду бессонницы
мне останется только вешаться.
я хотел бы расстаться с чувствами
и найти, что за ними кроется,
но, однако, боюсь проснуться и
обнаружить себя под поездом.
моей жизни пустая хроника
вызывает лишь чувство жалости.
я устал быть живым покойником.
пристрелите меня.
пожалуйста.