Моя боль проснулась рано.
С ней шутить, брат, не изволь.
мысль в ночи - вихрь урагана,
что несёт на раны соль.
Сердце слабое, стучи,
коль покоя не хотело.
Открываются в ночи
раны совести и тела.
Мысль - калёные щипцы,
треплет нервы словно струны:
были мы когда-то юны,
были мы тогда глупцы.
Стонет жалобно струна,
не выдерживая пытки,
боль лютует, ночь длинна,
память вытянет по нитке.
А бесстрастная луна
не поймёт и не осудит:
боль людская не видна,
далеки от неба люди.
Покопаемся в себе
(лишь себе не надоели),
и попробуем сыскать
свежесть мысли, ясность цели.
Цели нет - и в том беда,
лишь игра идёт словами.
Жаль не ведаем, когда
мы на смерть наскочим сами.
Остальное - ерунда,
нет покоя в мирозданьи,
в нём ничто твои года,
искра лишь твоё сознанье,
незаметная в ночи.
Сердце жалкое, стучи:
хоть меня ты обогреешь,
коль стучать пока умеешь.
Может разным быть подход,
мысль легко предать погрому,
только как суметь помочь
одиночеству людскому?
Коль оторван лепесток,
его время отлетело,
как его напоит сок,
и душа вернётся в тело?
* * *
Всё забыто и прошло,
так к чему искать былое?
Бог дал день,
а с ним тепло,
пищу, даст и остальное.
Час придёт, наступит вечер,
минет он - и снова ночь.
Сон придёт, расправит плечи
и сумеет мне помочь.
Мимоходом лишь замечу,
стыдно дни себе сквалыжить:
день прошёл,
и к смерти ближе.
1989