Я приеду.
шепчу дрожащим голосом в трубке
через тысячу с лишним
километров
сквозь мои ноябрьские
первые вьюги
в твои ещё бьющие жизнью
дни лета.
Я приеду,
когда не окажется
в кассе вокзала билетов,
и от зимы оправятся
почки яблонь на ветках,
когда будет расстояние
измеряться в парсеках,
а твой мир без меня
станет слабым
калекой.
— Я приеду.
Через мириады дорог
и ночных разговоров,
/где по длине проводов
лился мёдом твой голос/,
через взлётные полосы
и накатанные рельсы,
оседлав снежного Пегаса,
в любые градусы Цельсия
я приеду
и останусь
с тобою вместе.
Я буду читать тебе стихи,
и под струны гитары
петь песни.
С первыми лучами весны
мчаться с цветами
к подъезду.
Я буду хвалить твои
скомканные блины
из наспех взбитого теста,
я стану свитером тёплым
шерстяным,
чтоб в зиму ты могла
мной согреться.
Я украду тебя от тревог,
и на сердце
залечу гематомы.
Целуя ямочки щёк,
увезу подальше
к Чёрному морю.
Мы будем нырять там
без одежды
в молочно-кипяченые волны
и пачкать губы пирожками
с вареньем сладким
вишнёвым.
Я приеду совсем скоро
даю тебе слово.
После вечности разлуки
под росу валерьяны
и пережитой по друг другу
острой жажды Тантала.
Воркута это будет,
или края винограда
— неважно,
я буду с тобою там
рядом.
И какие бы ещё
между нами
не встали преграды,
мы снесём их, как цунами,
ради общих
рассветов.
А пока меня везёт к тебе
вагон пятый
плацкартный.
до встречи.
через тысячу с лишним
километров.