Мир суров, но не скроем ртов.
Там где строем вдов,
Тянется вереница,
Я медленно вылью
Огонь по страницам
О том, что все когда то становится пылью.
Мы покидаем комнаты,
Хотя двери острые, как лопасти турбин,
И все поставлено на кон, но ты
Идёшь себе назло,
Пусть и
Ротор не заденет сердцевин,
Мы станем пеплом,
Пролетевшим через винт.
Сжигать себя или все вокруг,
Ведомый заветной целью.
Тебя
Дети плачущих перетрут
Горячей стальною цепью.
И ночь светла,
Пока их лёгкие набиты порохом.
Мы знаем, что значит сгореть дотла,
Ведь судьба приведёт нас к Молоху.
Ты прячешь ножи в бумагу,
Я радуюсь чувству боли.
Когда город кишит имаго,
Стою безмолвный в открытом поле.
И песню жужжат над ухом
Дети - мотыльки со вспоротым брюхом.
Упругий социум
Собирается в небе
В огромное белое солнце,
И падают с неба капли,
Растворяя в себе
Стены домов, города и камни
В холодную черную плазму.
Как теперь я,
Падаю в жидкое пламя,
Как те перья,
Что обронили на память
Алые фениксы.
Мы никогда не считали минут,
Но теперь это время пенится.
Этой пенной ночью
В обхват обнимая Землю,
Чтобы слепить континенты скотчем,
Я иду вслед за ними и внемлю
В агонии голосам,
Что идут от предметов рядом,
Прижавшись ладонями к волосам,
Пока меня бьют по спине прикладом,
Наблюдаю, как утром ранним,
На свет выходит первый землянин.
Он наберёт в бутылку света тех огней,
Пройдёт сквозь нас, как через сети,
Как много здесь людей.
И эти бедные, бедные дети...
Посмотри,
Ведь у них в глазах,
Нету любви, лишь один азарт.
Бросают слабых, гиен лелея,
Никак иначе,
Нет кадуцея,
А это значит,
Что будет длинной,
В руках с граалем
Дорога к цели.
В квартире дымной
Орфея в зале
Стальные цепи
Хлещут по голым костям,
Спринцуют сосуды водой и лавой,
Теперь собрать его по горстям
Да крепко рукой кровавой
Поэзией всей геометрии
Пустить обжигающее поветрие.
Оттого их лёгкие набиты порохом,
И лава пенится в брюхе вспоротом.
А кто теперь разберет,
Куда эти черти бросили кубок,
Развоплотившись в озере юбок.