(,, Легко любить всё человечество. Трудно – соседа по квартире… ,, )
Это было на свалке, возле базы богатой.
Там, где горы продуктов зарываются в грязь.
Несмотря на запреты ,прикормили ребята,
хромоногую суку и не дали пропасть.
И она, благодарно охраняла просторы,
никого не кусала, тишину берегла.
За просроченным харчем, со всех дыр лезли воры:
алкаши, голодайки, свинари из села.
Работяги со свалки привязались к собаке.
Что-то было родное в повидавших глазах.
Отбивали от диких, злых клыков и от драки ,
признавая приблуду – верным другом в делах.
За немытую морду, этот мир, не корила-
за гнилое дыхание и похмельный синдром…
Женским сердцем собачьим, безраздельно любила,
понимая, где в жизни происходит надлом.
Экскаваторы снова разрывают могилу,
для мясистых подложек и картошки дрянной.
Вороньё недовольно истерит, что есть силы:
-,, Не сжигайте поляну! Есть же выход иной!?,,
Но напрасны проклятия и огонь пожирает:
сёмгу, окорок, йогурт, торты, сыр, колбасу…
Ненасытный и грозный – все грехи подчищает,
опуская на жертву, золотую косу.
Дымом схвачено небо. Облака убегают.
Чей-то труд кропотливый, выгорает до тла.
Души смотрят с укором. И надеюсь, прощают
то, что отдали в пищу, понапрасну тела.
Мужики все столпились возле ямы кипящей.
Там собака металась и на помощь звала.
Оказалось в коробке, среди хлама лежащей,
она маленьких деток в этот мир принесла.
Шумный трактор коробку подцепил и засыпал.
Обрекая рождённых, на ужасную боль.
Хромоножке безродной, непростой выбор выпал,
но она оставалась с беззащитной семьёй.
Огрубевшие люди, пропитые до дури,
виновато глядели, пряча слёзы в кулак.
Как живое кричало, в адской огненной буре.
Как судьба наказала неповинных собак.
А потом расходились по холодным берлогам,
понимая , что доля их не так уж горька.
И прозрев на мгновение, кто то вспомнил о Боге.
Чья-то совесть проснулось, для благого рывка…