Вовеки не было такого:
С заглавной буквы имя Бога
У сочинителя любого
И в прозе всякой, и в стихах.
И все святыми стали перья?
И вмиг исчезла тьма неверья?
Увы, всё то же лицемерье
На тех же хитреньких устах.
Вовсю трясут колоколами
На возвышенье, в Божьем храме,
Как цирковыми номерами,
Пленяя древней медью слух.
Идут в народ митрополиты —
«Аскеты» — стрижены, побриты,
Взамен апостольской молитвы
Неся культуры светский дух.
А строгой праведности камень,
Души познанья вечный пламень
Печально-тих в холодном храме,
Обезображенном вполне.
А нравственность — всё ниже, ниже,
Любовь к добру — всё жиже, жиже…
«Блажен, — Христос вещает, — иже
Не соблазнится обо Мне».
Его Божественное Слово
Происхожденья неземного,
Как воскресения основа
Всех, находящихся во мгле.
Две тыщи лет взывает Павел:
«Несчастен тот, кто цель поставил —
Богатство христианских правил
Свести лишь к благу на земле».
Прости, Творец, Судья, Учитель,
Всей нашей жизни Промыслитель,
Прости, отвергнутый Спаситель,
Нас, находящихся в пути,
За то, что мы, страстям в угоду,
Изобрели погибель-моду...
И своевольному народу
Дай страх Твой снова обрести.