«Любовь неправедная и вездесущая. Мы же с вами делим одну конуру, одну собачью упряжку, так сказать…»
Лева высморкался в темный угол склада и покосился на лежащего у дверей пса.
-Не грусти, шерстяной, и на наш век перепадет.
Пес вяло вильнул хвостом и зевнул. Положив голову на косматые лапы, он с усталым любопытством наблюдал, как Лева медленно передвигается по складу, перенося последние коробки и мешки в нужное место. Завтра разложенный товар отправится по магазинам. Лева в последний раз пересчитывал коробки и сверялся с накладными… Туалетная бумага и мыло в «Спутник», пластиковая тара в «Зинаиду»… Целый паллет резиновых средств контрацепции. Это в местный секс-шоп.
Лева надевал шелестящую куртку, собираясь идти домой. В это время вышла Варя, бухгалтер их маленькой конторы. Она аккуратно спускалась на тоненьких шпильках со второго этажа складского здания.
-Левка, ты чего такой грустный? Не стоит? – она неприлично и громко заржала, закуривая тонкую папиросу. Лева тоже прыснул и покраснел.
Маршрутка тихонько покачивалась и лязгала своим покореженным корпусом. В салоне было мрачно и холодно, но по-своему уютно. За окном мотылялись сонные фонари, сутулились старые деревянные дома. Лева ехал домой, перебирая пальцами в кармане мелочь и ключи от дома. «Забавная баба», подумал он о Варе, и довольно улыбнулся. Варя всегда была нарочито по-мужицки груба, в выражениях не стеснялась, но в ее щербатой улыбке с тонкой сигареткой и больших замазанных тенями глазах он угадывал, пусть неуклюжее, но по-женски живое обаяние.
В маленьком магазине у дома Лева купил себе румяный лаваш, банку свиной тушенки, пачку макарон и пиво. Готовить он не любил, но сваренные наспех макароны «по-флотски» считал знатным ужином. Каждый вечер он просматривал бесконечное количество видео-роликов в интернете с банкой пива в руке. Иногда ему становилось смешно от увиденного, и пару капелек пива стекали по его аккуратному подбородку. Лева спешно, но педантично доставал салфетку и вытирал свое мягкое кожистое лицо.
Затем, в режиме автопилота, Лева погружался в свою расхоложенную постель и, раскинув руки, как подстреленный лебедь, уносился в страну снов, гонимый смрадным алкогольным ветром. Пролетая над крышами домов, он задумчиво разглядывал седые от инея дома, пестрые освещенные улицы и холодные северные долины, покрытые свежевыпавшим снегом. И Варя, и склад, и старый пес, и его проклятая засквознелая квартира были далеко внизу за облаками. А он парил прямиком к яркой серебристой луне.
Еженощный путь его заканчивался в грязной вонючей похмельной яме старого матраса, продавленной его, тяжелым от влаги, телом. Стряхивая с себя остатки вчерашнего хмеля, он шел наспех отмываться и пить бодрящий чай. На мгновение он всегда задумывался, зачем ему нужна такая глупая и отвратительная жизнь? Зачем ему этот скучный, тяжелый, бесполезный труд? К чему он носит свое имя, которое никто никогда не вспомнит – ни ласково, ни злобно? Но стрелки часов сообщали, что он опаздывает на работу. Стремительно утекающее время вырывало его с илистого берега печали и одиночества и уносило. И он уже не грустил.
«Чего интересно там сегодня надела Варя?...»