Мне больше не кажется свет апельсиновым.
На бледном снегу как гниющую плоть
Иссизые тени на полночь раскинула
Старуха-судьба, что хотел побороть.
И горечь полыни в напитке бессонницы,
И мертвенный дым от тугих сигарет
Со мной этой ночью неистово молятся
На кровью написанный автопортрет.
Уже не помогут ни версты, ни станции,
Ни голос, зовущий меня из глубин.
Раздробленный болью на мелкие фракции,
Я снова с тоскою один на один.