Сестра, ты жива девяносто три минуты, секунды дыхания выращивают гомерические зёрна, пылают языками ртутной смуты.
Сестра, ведь это наш день, Трифона день, я вернусь в твой живот - виноградом раздутым, я твой мёртвородящий вёх, а ты телячья цикута.
Я проснулся на сороковой день,
я проснулся на твоих тёплых коленях,
ты написала буквы на моём носу, моём горле - виноградарским ножом,
и мои кусты фиолетовых вен, словно сирень, расцвели рассветом
резким и перламутровым.
Ты написала - Тень,
будь жизнь моей шлюхой, побитой и после абортов, со страшным дыханием матки, душами опустевших сосудов и любовников - шуток.
Люто!
Ты написала - Глень,
и текла реками-сутками, вялыми утками, что своими резиновыми клювами, терзали твою плоть, пряча твою страсть в оперении грудок.
Люто!
Ты написала - Тлен,
и выбрала меня царём Лозы, нарекла меня братом и демона именем наградила, именем Отца, именем Сына, именем Предрассудка.
Люто!
Сестра, тебя не видно из-за белых и черных гроздьев винограда,
я не вижу мужскую трапезу, лишь детки-косточки с зашитыми ртами,
наша осенняя пора, наши отношения - нити мировые,
жизнь - лишь награда,
я сделаю сквозь чернозёма слезы тропинку собачьими хребтами,
и умру в громком громе смеха, твои волосы языком мотая и гладя.
Моя отрада, я к твоему запаху падок, на твоих коленях поставив тысячи лазурных лампадок, упаду между твоими ногами молиться.
Радуга бьющая хлыстами осеннее стадо,
быстрее, быстрее,
я воткнул в землю тлеющий огарок, чтобы снег таял скорей.
Жди свою весну, сестра.
Жди тепло, что малиновым светом твои волосы кутает.
Я останусь навечно, твоим царём Лозы.
Моя шея - живые теплые ветви.
Брат-волк, что родился с твоего ребра.
Быстро и радостно.
горько и сладко,
смерти - нет, лишь крикни.
Люто!