Валенки

               
                Когда был Ленин маленький с кудрявой головой.
                Он тоже бегал в валенках по горке ледяной.

       Эти две строчки стихотворения известной поэтессы Агнии Барто, любимой советскими детьми, ворошат воспоминания о беззаботных и счастливых годах   послевоенного детства, о холодных зимах Южного Урала и моих теплых валенках свалянных руками отца. Маленькие, черненькие, с кругленькими носиками,       с высокими голенищами они жестко обхватывали не знавшие устали детские ножки.
В таких валенках можно часами бегать по сельским улочкам, занесенным   ослепительно белым глубоким снегом, а, если выпустить штанины  на  голенища валенок,  то  и лазать по  большим  сугробам.  Все мальчишки завидовали моим красивым, прочным и теплым валенкам. Завидовали и тому, что свалял их своими руками мой отец, а я гордился тем, что отец умеет мастерить всё своими руками - даже валять валенки.
 
       Наша семья, состоящая из семи человек, после Великой Отечественной войны жила бедно. Так жил весь советский народ, вкладывающий все силы и средства в восстановление разрушенного войной народного государства. Отец работал каменщиком на строительстве завода железобетонных конструкций. Мать была домохозяйкой. На её женских плечах держалось все домашнее хозяйство и воспитание пятерых детей.

        Маленький домик в двадцать квадратиков был срублен ещё до войны из пластин лиственницы. Как, только, мы все в него вмещались?  Особым статусом пользовалась большая русская печь, совмещенная с голландкой. Она стояла у порога по левую сторону от входа из холодных сеней, почти вплотную к западной стене дома и  делила его вместе с тонкими дощатыми перегородками на три комнатки.

         Главная комнатка – это горница с двумя окошечками на улицу и двумя во двор. Окна были со ставнями, и ориентированы: уличные - на север, дворовые - на восток. В горнице, около уличного простенка, стоял добротный самодельный прямоугольный стол, покрываемый клеенкой и самодельные деревянные табуретки. Эта мебель периодически красилась масляной краской одинаково с деревянным полом в коричневый цвет. В переднем углу –  самодельная деревянная  этажерка для учебников и тетрадей школьников. У стола на простенке висела черная тарелка радиорепродуктора, по которому часто передавали актуальные новости и объявления, любимые детские передачи, музыку. Справа от радио, над этажеркой, в верхнем углу под белыми шторками, опираясь на гвоздики, висел литой из латуни старинный крест с рельефным изображением распятого Иисуса Христа, доставшийся в наследство от маминых родителей. Иконок в доме тогда ещё не было. По правую сторону от входа вдоль глухой южной стены стояла двуспальная самодельная металлическая кровать родителей, украшенная гнутьём из проволоки и окрашенная голубой краской. На простенке дворовых окон висело небольшое зеркало в деревянной рамке, а под ним стоял большой деревянный сундук для белья на всю семью. На шкафы и шифоньеры денег не было. Да, и ставить их было негде.

        Другая из комнат  –  спаленка. В ней помещалась  только металлическая односпальная с панцирной сеткой кровать и маленькая тумбочка вместо комода. Здесь был свой уголок нашей сестры Анны. В семье она была самая старшая и, в ту пору, уже взрослая девушка. Только с этой кровати можно было попасть на лежанку  печи. А лежанка – это уже отдельное детское царство под самым потолком.

        Это царство имело свои четкие границы. Две из них расположенные под прямым углом друг к другу белёные стенки дымоходов, третья – часть деревянной стены дома, обмазанной глиной по дранке и, тоже, белёной. Четвертая граница - это сатиновая занавеска.  Три границы были, как говориться, на замке - твердые и надежные. А вот четвертая, сатиновая - не надежная. Мы – заигравшиеся братишки, частенько через неё сваливались. Хорошо, если только на мягкую кровать и хуже, если с кровати вскользь падали на жесткий пол. Застеленная разным тряпьем и изношенной до дыр верхней одеждой, всегда теплая лежаночка была для детей в зимнее время и спальной и игровой комнатой. Набегавшиеся на морозе, уставшие, замерзшие, краснощекие мы быстро кидали на пол с себя верхнюю одежду и, шмыгая носиками, запрыгивали на теплую печку. А она, тщательно протопленная мамой, согревала нас своим теплом. Только отогревшись, слезали с неё и шли развешивать на сушку свои мокрые одежды. С печи ещё можно было выглянуть в узкий проем между печным дымоходом и стеной на кухоньку и посмотреть, что там стряпается. Теперь, уж, и голод не тётка - напоминал о себе.
 
          Тесная кухонька, в три квадрата, размещалась между печкой и частью глухой южной стены имела оконце в несколько вершков на запад. Она вмещала: самодельные из оцинкованной жести мойку с навесным цилиндрическим умывальником, прибитую к стене гвоздями узкую настенную полку для чугунков, глиняных горшков и кастрюлей. На стене висел узкий самодельный деревянный шкаф, в виде сушилки для чистой посуды. На самой нижней полке шкафа укладывались дешевые деревянные и алюминиевые столовые ложки. Напротив стены со шкафом и полкой для посуды зияла большой дырой топка печи с шестком. Она закрывалась металлической черной заслонкой. Ниже шестка была ниша для подсушки небольшой охапки дров. Справа и пониже топки печи располагались поддувало и закрытая чугунной дверкой топка голландки. Над топкой голландки со стороны горницы, в нише, располагалась чугунная плита с двумя отверстиями, закрытыми набором съемных дисков. В эти отверстия при приготовлении пищи вставлялись чугунки, кастрюли или чайники.
 
         Наше приусадебное хозяйство можно было назвать и большим. Оно   размещалось на площади в четверть гектара. Вся посевная земля использовалась под  огород. На двадцати сотках выращивался картофель. В междурядьях картошки выращивались тыква и горох. Заборов с соседними участками не было, а были поросшие травой  межи, вдоль которых росли подсолнухи. Еще пять соток засевались другими овощами: чесноком, луком, огурцами, помидорами, морковью и, конечно же, капустой. Все это выращивалось летом, а зимой земля отдыхала под глубоким покровом снега, которого в те годы выпадало очень много.

         Хозяйственные постройки располагались в одну линию и примыкали последовательно друг к другу, как трехстенки. Состояли они из холодных дощатых сеней, пристроенных к южной стене и  дощатого сарая крытых тесом. В  сарай  можно было  попасть как со  двора, так и  из  сеней. В этом сарае хранились запасенные на зиму и сложенные в поленницу дрова, кизяк и всякий инвентарь. Здесь же под землей располагался погреб для хранения картошки и разных солений. В самые холодные ночи во спасение от морозов, а так же для отела в сарай загонялась кормилица-корова.

         К основному сараю примыкал маленький сарайчик для домашней птицы.  Каркас сарайчика был выполнен из закопанных в землю дубовых бревен с пазами. В пазы вставлялись шипы легких тонких осиновых бревешек, которые образовывали стены. Перекрывалось строение бревенчатыми балками с обрешеткой их тесом. Крыша была почти плоская. По тесу стелились два слоя толи. Слева от сарайчика находился надворный дощатый туалет.

        Заготовленное на зиму для коровы сено складывалось на плоской крыше малого сарайчика с продолжением сеновала на накат из толстых жердей. Опирался накат одной стороной на сарайчик, а другой - на бревенчатые балки, прикрепленные к  стойкам, врытым в землю справа от туалета. Таким образом, для коровы зимой образовывался уютный уголок с сеном над головой. Этот уголок с сеном назывался поветями. Повети защищали корову от снежных бурь, которые часто свирепствовали в нашей местности. Сюда, же, от бурь прятались и разные зимующие в наших краях птички. Некоторые домики заносило снегом до конька. На беду хозяевам формировались хорошие горки для катания на санках.
 
        Последнее из строений – это деревянная банька. Её построил отец на огороде на значительном расстоянии от сеновала по причинам пажаробезопасности. Банька была маленькой, но с предбанником и топилась по- белому, то есть, через организованный дымоход. В те времена баньки топились, в основном, по-черному. Это когда дым выходил на улицу из топки через помещение бани в открытые двери. От этого дыма стены становились закопченными и при помывке мазали тела сажей.

         Вот и все наше приусадебное хозяйство. Оно позволяло нам выживать в послевоенные годы и приучило нас с детства к трудолюбию, к уважению трудового человека.
 
         Отдыхать родителям было некогда. Шесть тяжелых восьмичасовых рабочих дня в неделю на стройке и мизерная заработная плата не давали отцу покоя, а золотые руки привлекали все новых и новых заказчиков, которые просили качественно выполнить ту или иную работу. Обычно, летом его просили переложить дымящие и негреющие печки и голландки, а зимой - свалять легкие и теплые валенки.Вот, в таких домашних и семейных условиях отец умудрялся валять чудо-валенки.

          Теперь про валенки. Валял их отец из овечьей шерсти заказчиков. Её качество  имело большое значение. Принимая шерсть, отец расспрашивал: сколько шерсти в наличии, прошла ли шерсть обработку на ческе, какой она стрижки, какого размера валенки нужно изготовить. Даже, делал из лучинок мерки с ног будущего их обладателя.
 
         Так, к примеру, на валенки самого маленького размера требуется не менее половины килограмма шерсти, а самые большие - около пяти килограммов. Шерсть  бывает весенней, осенней стрижки или поярковой. Поярковая – это шерсть с молодняка возрастом до восьми месяцев. Она короткая и валкость у нее плохая. Валенки из нее не получатся. А вот шерсть весенней или осенней стрижки обладают хорошей валкостью. Из них получаются отличные чёсанки.  Таково ещё одно название валенок исходящее от слова чесать. Чешут шерсть перед валкой.
 
          Обработка шерсти на чёске включает в себя ее помывку и чесание для равномерного и параллельного выравнивания её волокон на валах с зубцами. Эту трудоемкую работу можно выполнять вручную или в специальных мастерских на заводском оборудовании. Такая мастерская была в нашем поселке и оказывала услуги всем, кто пожелает. Стоимость услуги была невысокая, и желающих привести шерсть в пригодное для переработки состояние всегда было много.
 
         Изготовление валенок – занятие интересное, длительное и очень трудоемкое. Например, на изготовление одной пары валенок по ручной отцовской технологии уходило более двух суток. Исходя из трудоемкости, отец и заказчики договаривались об оплате труда за их изготовление.
 
        - «Шерсть есть. Требования заказчика к изделию то же имеются. Можно приступать к работе» – с радостью, потирая ладонями, поговаривал отец. Ему нравилось работать и приносить дополнительные деньги на семейное благо.

         Работа начиналась с изготовления шерстяного войлочного полотна.         С обеденного стола снималась клеенка. На стол стелился прямоугольный кусок плотной ткани. Размер куска метр на полтора метра. В зависимости от размера заказанных валенок, мысленно определялись ориентировочные размеры войлочного полотна. Для больших валенок на взрослого мужчину они равнялись одному метру в ширину и метр двадцать сантиметров в длину. Учитывая эти размеры, отец доставал из мешка небольшую щепоть шерсти, расправлял и выравнивал ее так, чтобы волокна имели одно направление, и стелил на ткань сначала сверху в низ. Второй кусок шерсти, расправленный таким же образом, стелился рядом с первым. Третий стелился рядом со вторым и, так далее, пока не застелится требуемая площадь на ткани. В результате образовывался ровный ковер из шерсти первого слоя толщиной около трех сантиметров. Ковёр первого слоя обрызгивал изо рта чистой водой и приступал к укладке второго слоя.

        Ковер второго слоя шерсти стелился таким же образом, но уже в направлении волокон слева на право и, также как и первый, обрызгивался водой. Последний ковер третьего слоя стелился как первый, в направлении сверху вниз. Общая толщина трехслойного ковра  составляла обычно десять сантиметров.
 
         Затем, отец брал деревянную скалку длиной более метра и диаметром в тридцать миллиметров, прикладывал ее к нижней кромке шерстяного трехслойного ковра и плотно накручивал его  на скалку вместе с полотном. Полученную ровную котомку из шерсти и ткани долго раскатывал на столе, прижимая ее кистями и локтями рук. Завершение этого процесса определялось по усадке котомки и образованию плотного шерстяного войлочного полотна толщиной около тридцати миллиметров. Края у этого полотна обычно получались неровные, поэтому они выравнивались путем отрыва от них полос шириной около десяти сантиметров. Эти полосы пойдут в дело для утолщения подошвы и на накладки для проблемных мест.
 
         Вторым этапом был этап формирования изделия. Шерстяное войлочное  полотно складывалось пополам по длине и на расстоянии третьей части от низа надрывалось от краев до середины. Из нижней трети формировалась носовая часть валенка, а из верхней – голенище. При изгибе нижней части под угол в девяносто градусов к верхней образовывались складки, которые удалялись путем отрыва пальцами рук. Края заготовки подгибались и сращивались пальцами рук, смоченными водой, и трением ладони через накладываемый кусок ткани. Влага, трение пальцами и ладонями позволяют срастить все швы. В результате получался большой рыхлый валенок, напоминающий по форме большой шерстяной носок. Затем проводилась ревизия толщины стенок рыхлого валенка. На проблемные  места (на подошву и на места повышенного износа) накладывались дополнительные куски шерстяного полотна, которые так же путем увлажнения и трения сращивались с основой. В заключение этого этапа внутри рыхлого валенка расправлялись тканевые прокладки, а сам полуфабрикат заворачивался в тканевое полотно рулоном и еще минут двадцать раскатывался руками на рабочем столе. От этого рыхлый валенок уплотнялся еще больше. Затем, он освобождался от тканевых полотна и прокладок. Ставился ступней на стол. Верх носовой части прижимался к подошве. Голенище сплющивалось  и подворачивалось  пополам так, чтобы кромки верха оказались на изгибе подъема носка. Теперь этот валенок можно назвать полуфабрикатом. Второй валенок-полуфабрикат изготавливался точно как первый.
 
       Два валенка-полуфабриката отец замачивал на сутки в слабом растворе серной кислоты, который убивал все вредоносные для человека споры и микробы.

       Только на следующие сутки (обычно в воскресенье) производился горячий и мокрый процесс валяния. Валяние начиналось ранним утром с непродолжительной варки полуфабриката в котле с водой. По всей избе витал кислотный запах.   Известно, что пары серной кислоты вредны для здоровья, но мне этот запах нравился, возможно потому, что меня привлекал весь процесс изготовления валенок. Я просыпался на тёплой печке и из узкого проёма на кухню с интересом наблюдал за всеми действиями отца. Отец, сначала не разрешал делать это, но, потом смирился с моей прихотью и даже отвечал на интересующие меня вопросы.

Следующей ступенькой являлась прокатывание горячего войлока металлическим квадратным прутом путем его прокручивания ладонями, как скалкой, с продвижением во всех направлениях полуфабриката.Такой горячий процесс сильно обжигал ладони рук отца. Для их охлаждения он то и дело хлопал ладонями по рабочему столику, который состоял из одной широкой, и толстой доски, принесённой с мороза и уложенной на две опоры. На нём всё волшебство и происходило. Полуфабрикат давал усадку во всех направлениях и становился плотным. Для того, чтобы противоположные стенки изделия не слипались во внутрь закладывались полотняные лоскуты. Варка изделия и обработка прутком повторялись несколько раз по мере его остывания. После обработки прутком опять варил изделие и, скручивая его в рулон, валял ребристым деревянным валиком, выжимая горячую воду, которая по желобку стекала в ведро.

       Когда мокрое изделие, по своим параметрам, достигало желаемого размера, отец приступал  к забивке колотушкой во внутрь отдельных частей колодки с расклиниванием её до заказанного размера валенка. После этого, изделие с колодкой грелось в котле и мокрое проходило обработку на рубеле. Рубель – это толстая доска на двух невысоких опорах с обмоткой из проволоки  диаметром шесть или восемь миллиметров. Обработка заключалась в равномерном выравнивании до требуемой толщины, как подошвы, так и голенища валенка с использованием определённых и немалых усилий валяльщика. Валенок принимал законченную свойственную ему форму. Для второго валенка использовалась колодка с другим поворотом носа.

        Далее, парное изделие вместе с колодками помещалось в натопленную русскую печь для просушки. После просушки оставалось обжечь торчащие волоски шерсти на горячих углях и почистить гарь кирпичным или наждачным бруском.  Валенки из белой шерсти перед очисткой бруском натирались ещё и мелом.  Вот, такие, изготовленные отцом, валенки пользовались в те времена большим спросом.Заказчики всегда хвалили работу моего отца.
 
       В новую эпоху валенки мало пользуются спросом. Климат стал теплым. В ходу разные ботиночки и сапожки. Однако, на рынках в северных широтах часто можно встретить добротные детские и женские валенки, расшитые красивыми узорами из дорогих материалов и парчовыми нитками. Возможно, ещё придёт и их время. Аккуратные валенки, шитые золотом – это класс! Модницы и модники, предприниматели – думайте, дерзайте. Всё в ваших силах.