Не в духе. По рассказу А. Чехова
Становой пристав Семён Прачкин,
Ходил по комнате своей,
Из угла в угол, и старался,
Плохое чувство заглушить.
Вчера он заезжал по делу,
К начальнику воинскому,
Нечаянно сел сыграть в карты,
И проиграл восемь рублей.
Сумма ничтожная, пустяшна,
Но бес корыстолюбия,
И жадности, сидел же в ухе,
За расточительность ругав.
«Восемь рублей – экая важность! -
Прачкин, всё беса заглушал –
Люди проигрывают больше,
Да ничего, дальше живут.
Деньги же дело наживное…
Съездил на фабрику там раз,
Или в трактир Рылова можно с,
Вот тебе все восемь рублей.
А может, даже там и больше!»
Раздался голос сына тут:
«Зима… Крестьянин, торжествуя…» -
Ваня зубрит уроки там.
«Крестьянин, торжествуя… – снова,
На дровнях… обновляет путь….»
«Торжествуя…» – размышлял Прачкин, -
Влепить горячих бы ему.
С десяток бы. Тогда б не очень,
Торжествовал. Лучше б платил,
Исправно подати… Экая важность –
Восемь рублей! – вновь ела мысль –
Не восемь тысяч, всегда можно,
Там отыграться…» – думал он.
«Его лошадка, снег почуяв…
Плетётся рысь как – ни будь…»
И размышлял там Прачкин снова:
«Ещё б она вскачь понеслась!
Рысак какой быстрый нашёлся,
Скажи на милость!» – продолжал,
В запале обсуждать стих сына:
«Кляча – кляча и есть – зло думал –
Нерассудительный мужик,
Рад спьяну лошадь гнать, потом же,
Как угодит в прорубь, в овраг…
Тогда возись с ним… Поскачи мне,
Так и тебе я пропишу,
Такого уже скипидару,
Что не забудешь лет, так, пять!
И зачем с маленькой зашёл я?
Пойди я с туза треф, тогда ж,
Не был бы я без двух… там взяток…» -
Игру он начал вспоминать.
«Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая…
Бразды пушистые взрывая…»
Мальчик Иван своё зубрил.
«Взрывая там… Бразды взрывая… -
Скажет же этакую чушь!
И позволяют же писать там,
Прости господи… всякое!
В сущности, всё там, та, десятка,
Наделала мне дел, тогда!
Принесли ж черти её… точно,
Не вовремя к раскладу там…»
«Вот бегает дворовый мальчик…
В салазки Жучку посадив…»
«Стало быть тот уже наелся,
Раз бегает, балуется…
А у родителей в уме - то нету,
Мальчишку усадить чтоб там,
За дело. Чем возить собаку,
Лучше бы там дрова колол…
Или священное писанье,
Читал… А не собак гонял!
И собак развели… там разных,
Что не проехать, ни пройти!
Было бы мне там не садиться,
После ужина за игру…
Поужинать бы, да уехать…»
А Ванька своё продолжал:
«Ему и больно и смешно, там,
А мать грозит… грозит в окно…»
Отец же из угла там в угол,
По комнате там взад – вперёд…
«Грози, грози… Лень на двор выйти,
Да наказать… Задрала б там,
Шубёнку. Да чик –чик! Чик – чик там!
Лучше, чем пальцем там грозить…
А то, гляди, выйдет из него,
Пьяница… Кто - то, сочинил?»
Спросил там Прачкин громко Ваню.
«Пушкин, папаша, сочинил»
«Пушкин? Гм!.. Чудак там какой – то,
Видно. Пишут, пишут там все,
А что пишут – сами, наверно,
Не понимают. Лишь б – писать!»
«Папаша, привезли муку, там!»
«Принять!» - скомандовал отец.
И мука не развеселила,
Прачкина. Мысли ж всё, о том.
Чем более утешал себя,
И тем чувствительнее там,
Потеря денег становилась,
Так было жалко денег тех.
Так жалко, точно в самом деле,
Он восемь тысяч проиграл.
Когда Ваня урок закончил,
Прачкин уж у окна стоял.
И он, тоскуя, взор печальный,
Вперил в сугробы за окном…
Их вид растеребил лишь только,
Рану сердечную его.
Напомнил ему о поездке,
К начальнику воинскому…
Желчь заиграла, подкатило,
Под душу… выход нужен был.
На чём – ни будь излить, потребность,
Горе, достигло степеней,
Не терпящих там отлагательств,
И он не вынес муки той:
«Ваня! - кликнул Прачкин, там, сына -
Иди, я тебя высеку…
За то, что вчера умудрился,
Разбить окно!» - крикнул отец.