Тот, кто был мне нужен, недоступен,
Если быть точнее, не пришёл,
Что то потускнели мои будни,
Я из под картофеля мешок.
Тот, кого я ждал, не постучался,
Всячески взывать уже невмочь,
Я ведь не начну уже сначала,
Тушу мне толкать или волочь?
Почерк, неразборчивый, признаюсь,
Что то не горит во мне огонь,
Мне как будто ветром сдуло парус,
Так и не взобрался на Афон.
Мысли о безудержной печали,
Мне и погрустить невмоготу,
Знаешь, я сегодня и не чаю,
Плыть ли, улететь или тонуть.
Люди, без которых, я бессилен,
Люди, украшающие быт,
Люди, столько грязи намесили,
Жаль, что даже ими, я забыт.
Люди разбежались по квартирам,
Кто то их пораньше отпустил,
Я их не удерживал насильно,
Я лишь был развилкой на пути.
Люди не осудят по одежке,
Только лишь по гибкости ума,
Если от меня чего то ждёшь ты,
Я блюю от яркости путан.
Я не осуждаю и не роюсь,
В грязном, окровавленном белье,
Я ведь не посыльный и не конюх,
Сплетни не храню в своём уме.
Знаешь, эти жалкие интриги,
Мерзкие, как дым дешевых смол,
Я ведь не считаю себя диким,
Ты хоть посмотри в моё лицо!
Люди поубавились с годами,
Толку мне гадать в кофейном гуще,
Если не смогли меня оставить,
Значит не считали меня лучшим.
Значит, я всего лишь, как попутчик,
Значит, остановка на пути,
Я хотел хоть чуточку быть лучше,
Я бежал от скуки и рутин.
Люди, дорогие мои люди,
Жалко и болезненно порой,
Хочется при встрече, даже пнуть их,
Хочется облить их кислотой.
Хочется, но я ведь бездыханный,
Знаете, усталость как болезнь,
Вы там улетайте в свои Канны,
Солнце ведь приблизит ваш конец.
Знаю, омертвевший, злобный циник,
Пялится мне в зеркало, в упор,
Знаю, не спасти меня вакциной,
Проще не ходить ко мне во двор.
Люди, я умею быть жестоким,
Кто нибудь, вколите дофамин,
Кажется, никто вот так не смог бы,
Брошенный, остаться не таким.