Звёздная пыльца.
Рука в руке.
В сады ступаю,
Очами красоту ласкаю
Росой во радуге цвету.
Мечту лелею-нить плету...
Кудель во шелке- кружева,
Садов Покров стелит-канва.
Во золоте играет,
Во завитках сияет...
Ты мне тропу Огня дарил,
Во языках меня дивил...
Я, танец дев знавала,
Строка- нектар пивала...
Соцветье во красе цвело,
Сиянье образов росло.
Дубрава мир питала,
Птица души взлетала...
Суть во единстве расцвела,
Небесный свод - мил обняла...
Мысль огненна поила,
Покров во свете длила...
Юргис Балтрушайтис.
Вечернее вино.
К. Бальмонту
Знаю цепи, помню крылья,
Миг победы, час господства,
Век бесплодного усилья,
Вечность пени и сиротства…
Помню золото рассвета,
Знаю дым и кровь заката,
Помню пламя, пламя цвета,
Трепетавшее когда-то…
Знаю, знаю кубок желчи,
Горечь смертного томленья,
Смертной жажды облик волчий,
Бледный призрак утоленья…
Знаю трепет солнца в пене,
Знаю гаснущие очи
И великие ступени
В беспредельность звездной ночи…
Великий час! Лучистая заря...
***
Великий час! Лучистая заря
Стоцветный веер свой раскрыла на востоке,
И стаи птиц, в сиянии паря,
Как будто плещутся в ее живом потоке...
И звук за звуком, дрогнув в тишине,
Над лесом, над рекой, над нивой тучной,
Стремится к небесам, синеющим в огне,
Смеется и зовет из глубины беззвучной...
В росистый круг земли, раскрывшийся, как чаша,
Что пенное вино, струится знойный день,
И каждый холм – на празднество ступень,
И каждый миг – обет, что радость жизни – наша!
Древнее сказание.
***
То Edward Gordon Craig Esq.
Вначале был лишь сон весенний
И тишина,
И не вскрывался трепет тени
В судьбе зерна…
И в час расцвета, в час зачатий,
Вступая в путь,
Еще без плача об утрате
Вздымалась грудь…
Еще в кругу забвенной неги
Текли часы,
И пили стройные побеги
Алмаз росы…
Но рог, зовущий тайну к яви,
Все звонче пел,
И дрогнул мир в лазурной славе,
И день вскипел…
И – лишь дремавшая у Бога –
Глухой волной,
Вошла великая тревога
В простор земной…
И, тень познав, сквозь трепет боли,
Вилась тропа –
Туда, где меркнет стебель в поле
И ждет серпа…
Прялка.
***
За древнею Прялкой с куделью косматой
Бессонная Пряха, с утра до заката,
В таинственном замке, на пыльном граните,
Хлопочет-свивает непрочные нити…
То бледная дева, средь тени светлицы,
Перстами весталки, перстами блудницы,
С тоскующей песней, с алканьем во взгляде
Срывает-равняет волшебные пряди…
То годы и годы, безмолвно и глухо,
В кругу заповедном слепая старуха
Угрюмо хлопочет о нити неровной
И сумрачно водит рукой хладнокровной…
Сверканье ли, тьма ли дымится сквозь окна,
Заклятая Прялка свивает волокна,
Готовя упорно, без лада, без связи,
Лохмотья на нищем, наряды на князе…
И древняя Пряха без меры, без грани,
Средь майского цвета, в осеннем тумане
Бессонные пальцы за пряжей торопит,
Непрочные нити бестрепетно копит…
Сон о сне...
***
Открылось солнце бытию –
И вновь, венчая грудь мою,
Цвел миг, и в нем я был в раю...
И были в сердце все цветы,
И вдруг возник, на зов мечты,
Час неизбывной полноты...
Взошла полночная волна,
И звездным светом в глубь без дна
Была душа облечена...
И был бездомный дух в огне...
Отсель лишь тлеет в тишине
Зовущий душу сон о сне...
Земной поклон земле былой,
Где свет зари сменился мглой
И зной полудня стал золой!
Нездешний миг уже вдали...
Но были звезды, сны цвели
В безмолвных омутах земли!
Черное Солнце.
***
Проходит жизнь в томлении и страхе...
Безмерен путь...
И каждый миг, как шаг к угрюмой плахе,
Сжимает грудь...
Чем ярче день, тем сумрачнее смута
И глуше час...
И, как в былом, солжет, солжет минута
Не раз, не раз!
Мой дом, мой кров – безлюдная безбрежность
Земных полей,
Где с детским плачем сетует мятежность
Души моей, –
Где в лунный час, как ворон на кургане,
Чернею я,
И жду, прозревший в жизненном обмане,
Небытия!