Не знала я войны. Ты, друг мой, тоже.
В безмолвье монументов подвиг свят.
Средь них для сердца те всего дороже,
Что на моей Смоленщине стоят,
Родной земле! Она в веках согрета
И песней, и волнующим стихом.
А времени военного примета –
Деревня под названьем Красный Холм.
Здесь в мирный день на постаменте твердом
Застыл навечно строгий монолит:
Не легендарная «тридцатьчетверка»,
А трактор, мирный труженик земли.
Не движется рычаг… Мотор не слышен,
Что раньше бодрость духу придавал,
Трудясь, то громче рокотал, то тише
И пахаря движениям внимал.
А тот был опьянен полей простором,
Влюблен был в эту землю всей душой.
Цвела весна… Не ведал он, что скоро
Распашет борозду беды большой,
Что нужно будет строго по приказу
Ему освоить танковый рычаг
И что привыкнет к этому не сразу,
Но мощь брони узнает скоро враг.
Он шел через войну, знал ада муки,
Сквозь смертный вой снарядов, боль и тьму.
И по земле истосковались руки,
И мать-земля скучала по нему…
Он в яростном бою, в огне сгорая,
Когда броню вдруг разорвал снаряд,
Последнее, что видел, умирая, –
Над теплым полем журавли парят…
В многострадальной, горестной России
О многом обелиски говорят…
Одни устремлены к небесной сини,
Возле других потупишь в землю взгляд.
Перед одним стою. Он в поле чистом –
К сердцам живущих зов. Пусть будет так.
Он – памятник погибшим трактористам,
В войну сменившим трактор свой на танк.