Нас ведут на «губу» с Мортимером
в кандалах. Вся надежда – на жалкий авось.
В тишине что-то капает мерно.
Завтра солнце лучом нас прострелит насквозь.
Унесутся в кирзОвое небо
наши души тогда, и узрят без труда
как Шагал с Пиросмани манерно
поедают печенье, изюм и миндаль.
Наши лица – как рыльца лягушек,
но шаги где-то хлюпают сочно вдали.
То, расплёскивая из кадушек
г****цо, к нам усердно спешит Натали
по проулкам сознания серым,
по обшарпанных выцветших чувств тупикам,
по амбиций заброшенным скверам,
где фонтаны заглохли под грохот декад.
В темноте она с камня на камень
перешагивает, и под ловкой ногой
вдруг шатается камень, веками
пивший свет, но лицо источает покой.
Мы сидим на трубе с Мортимером,
верноподданные непробудного сна.
Проорут отходную химеры,
и взорвётся в печи, словно порох, луна.