––––– В О В А
"Вова, Вовочка, сыночек, пора домой, темно уже." --
раздавался каждый вечер приятный, грудной голос красавицы Брони.
"Сейчас, сейчас, мама. Ещё немного поиграю" - отвечал пятилетний Во-
ва. Единственный сын, единственная радость Брони, родившийся перед
самой войной и удивительно похожий на своего отца - любимого Якова.
Яков, Яков, где ты сейчас? Жив ли? Давно от тебя нет весточки.Но каж-
дый раз Броня отгоняла от себя мрачные мысли и уходила в работу. Бла-
го дел хватало. На гроши, которые она получала на почте, невозможно
было прокормиться. Выручал огород, и кое-что оставалось на колхоз-
ных полях после уборки, За подобранные колоски уже не расстреле-
вали, к тому же там царствовал паслён, считавшийся не совсем съе-
добной ягодой, но на это никто не обращал внимания. Собирали его
банками и вёдрами. Ели в сыром виде, сушили, варили кисели и, ес-
ли была мука, делали вкусные вареники.
Садов на левом берегу Волги не было. Что такое яблоко или ка-
кие-либо ягоды дети понятия не имели. Лучшее лакомство - макуха
/ выжимки, остающиеся после изготовления подсолнечного масла/
Лесов поблизости тоже не было. Суховеи. Да и Волга была не близко.
Но грибы попадались в редких перелесках. А в небольшой речушке
рядом водилась и рыба, и раки. Раков малышня добывала сама, а
рыбой с ними делились ребята постарше.
Вся жизнь проходила, в основном, на улице. Игры... Делали луки
и стрелы, катали обручи от бочек и прятки, прятки, прятки. Какие бы-
ли считалки ! И страшные, и бестолковые, и красивые.
Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана. Буду резать,
буду бить! Всё равно тебе водить! Как удар. Этот месяц с ножиком не
раз снился и пугал детей по ночам.
А вот другая.Энэки, Бэнэки ели вареники. Энэки, Бэнэки клоц... Что
такое клоц, кто такие Энэки, Бэнэки? Никто не понимал, но пользовались
довольно часто. Не так страшно.
А звучащая, как красивая песня, считалка...
На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич...
Где эта загадочная страна, в которой живёт справедливый король, бла-
городные царевичи и, наверное, добрая красавица королева? Как хоте-
лось хоть на миг перенестись туда!
Игрушки тоже мастерили сами. Радио из спичечного коробка с кара-
ндашом и ниткой, трактор из катушки от ниток, даигающийся сам за счёт
закрученной резинки. Всевозможные пропеллеры, игрушки из палочек, ра-
кушек и речных камушек. Когда, совсем уже позже кому-то привезли из
Саратова заводную всамделешную полуторку, сбегались посмотреть на
неё и потрогать из всех домов. Такого восхищения, такой искренней радо-
сти не испытать владельцам современных летающих вертолётов, всевоз-
можных роботов и планшетов.
Игры иногда были и жёсткими, и опасными, но никогда не были жесто-
кими, не было в них современной злости. Когда случайно ранили из лука
старшую девочку, к счастью не серьёзно, решили луков больше не де-
лать, а девочке приносили различные подарки.
Опасным было и катание зимой на самодельных коньках, уцепившись
крюком за машину, и бросание камушек по редким машинам, причём од-
нажды даже разбили стекло. Те, кто постарше и порезвее, побросав кам-
ни, быстро перлезли через высокий лаз в сарае и убежали, а Вова, хоть
и не успел бросить ни одного камушка, почему-то крепко зажал их в ку-
лачки, как обезьянка, пытавшаяся достать банан из банки, и никак не
мог перелезть через лаз. Так с вещественными доказательствами
поймал его шофёр и, крепко сжав руку, отвёл к Броне. Стекло к машине
в ту пору стоило бешеные деньги, да и невозможно было достать его.
. .Как уж Броне удалось уладить это? Но с тех пор Вова панически
боялся шофёров. Когда, при переезде, взрослые сели в кузов, а
Вове предложили сесть в кабину, он наотрез отказался, считая,
что это один и тот же шофёр.
Пробовали даже табак, благо он рос во всех огородах, но мак,
который также рос в огородах, употребляли только в пищу. Из рас-
тущей же на полях конопли, на мельнице лишь давили масло.
А жизнь продолжалась. Жили надеждой скорого окончания
войны. Бои уже шли на чужой территории. Ещё немного, ещё чуть-
чуть, и наступит мирная жизнь. Вернутся с фронта мужья, отцы и сыновья.
Но тут грянула беда. Почтальон, опустив низко голову, не глядя
в глаза, вручил Броне казёный конверт. Руки задрожали, в глазах
всё помутилось. Лишь через несколько часов к ней вернулось зре-
ние и она смогла прочесть казёные строчки. Ваш муж Яков, пуле-
мётчик 1251 стрелкового полка, проявив мужество и геройство пал
смертью храбрых и похоронен с воинскими почестями на окраине
деревни Лапково Эстонской ССР.
Вовы дома не было, и Броня глубоко, глубоко в шкафу спрята-
ла извещение. Три дня она не могла ничего сказать сыну, лишь по-
веряя всё ночью мокрой подушке, но на четвёртый Вова почувст-
вовал неладное и пришлось ему всё рассказать. Вова при этом по-
вёл себя, как взрослый. Успокаивал маму, говорил, что может это
ошибка, может отец попал в плен и там томится. Надо только ждать.
Но по ночам они уже вместе беззвучно плакали, каждый на своей
подушке. Слёзы, слёзы, слёзы... Сколько их пролито Броней и Во-
вой тайком друг от друга.
А днём Вова рассказывал ребятам, что отец жив, контужен, но
скоро вернётся. И в детских играх делал всё, чтобы скорее вызволить
отца, приблизить эту радость, и жадно ловил каждое известие о нашед-
шихся без вести пропавших.
Как выглядел отец, по правде говоря, Вова не помнил. Слишком
мал был, когда его призвали. Запомнились лишь слёзы и причитания
мамы и запах обмоток, в которых уходил отец.
Броня тоже держалась на людях с достоинством. Понимала, тако-
го горя хватало не у неё одной. К тому же надо было работать. Пен-
сия, назначенная за погибшего мужа, выглядела, как издевательство.
Её хватало разве, что на несколько буханок хлеба. А первую вообще
Вова положил в кармашек шортиков и потерял во время игры. Но ма-
мочка не корила его за это.
Вова рос не по годам развитым ребёнком. Проявил недюжинные
способности в математике. Кто его учил? Но в пять- шесть лет он мог
сосчитать, сколько прожил месяцев, недель, дней и даже часов. Гово-
рил, когда вырастет, придумает такое радио, которое будет и показы-
вать. Слова телевизор он, естественно, не слыхал, и не знал, что где-
то в мире это уже есть.
Броня не могла нарадоваться на сына. Когда подошло время ид-
ти в школу, она скроила что-то из своей старой юбки, что-то из оставшей-
ся рубахи отца, и Вова был экипирован. Хуже было с обувью. Когда на-
чалась холодная осенняя слякоть, приходилось частенько пропускать
школу. Выданные сельсоветом валенки, выручить не могли. Тем не ме-
нее первый класс окончил с отличием и получил похвальную грамоту
с вождями по бокам.
Вова подрастал и приносил всё больше радостей маме. Долгими
зимними вечерами они строили планы, как он вырастет, станет инжене-
ром, сделает много изобретений. У них будет настоящая квартира, а не
эта каморка, в которой зимой гулял ветер и залетал снег. И в этой квар-
тире даже будет водопровод. Вот. На большее фантазии не хватало.Во-
ва будет много зарабатывать и у мамы отпадёт необходимость работать.
О личной жизни Броня не задумывалась.И хоть мало мужиков оста-
лось после этой страшной войны, но на её красоту, на её доброту они ле-
тели, как мотыльки на яркий свет. У Брони же перд глазами стоял её еди-
нственный, её ненаглядный Яков, перед которым они все проигрывали.
Да и как бы отнёсся к этому Вовочка, который говорил ей: "Мама, мамоч-
ка, не женись. Ты такая красивая! Когда я вырасту, я женюсь на тебе"?
Ах, как хорошо было! Как было тепло и уютно на маминых коленях! И
Броня оттаивала в эти минуты. И хоть ночью опять наплывали кошмары
и страхи, но дневные заботы вытесняли всё дурное, а вечера были по-
дарком.
Так и жили. Утро, вечер. Зима, лето. Страна тоже жила бедно, но
это
уже считалось нормой. И не верилось, что где-то совсем другая, норма-
льная жизнь. Люди едят там не только хлеб, одеваются в красивые
одежды и даже ездят в собственных автомобилях.
Прошли годы. Судьба забросила меня далеко от тех мест. Заверте-
ла, закружила. Но детство... Оно всегда кажется лучшим временем.
Мелкие обиды забываются, вместе с ними остаётся в прошлом всё
плохое. А искренность, радости, надежды и мечты о загадочном буду-
щем, настоящая дружба, которую с годами всё труднее и труднее
встретить... Всё это всегда манит вернуться к истокам, окунуться в ту
атмосферу, дышать тем воздухом, трогать нагретые на солнце камни и
замшелые брёвна.
К семидесятым Маркс* мало изменился. Такие же пыльные улицы,
знойное солнце летом и морозы зимой. Но скорее в Бородаевку**. Скорее
хочется встретиться с теми с кем...
Но где же сквер, в котором играли? Деревья казались тогда непроходи-
мыми джунглями. Где речушка, в которой ловили рыбу и раков? Увы от
сквера ничего не осталось, а речушка совсем обмелела.
Почти никого не видно. Пустынные улицы не оглашаются детским сме-
хом и визгом.
Где Нина, Вера?
Нина рабоает на почте, а Вера уехала на Камчатку.
А?...А?...А?
Все уехали.
Навстречу идёт старуха с растрёпанными седыми волосами. Кто это?
Это не старуха. Это красавица Броня.
??! ... А где же Вова? Небось стал профессором и уехал? Неужели
оставил свою мамэлэ?
Вова здесь, недалеко. Броня ходит к нему почти каждый день.
Уцепился на коньках за грузовик. Шофёр резко затормозил и Вова
оказался под колёсами... Ему и теперь восемь лет.
Маркс* - райцентр Саратовской обл.
Бородаевка** - село Марксовского района
События - подлинные