Бабка Цербелка
Речка Синюха,
деревня Добрянка,
Точно русалочки - на бережках…
То расшумятся «достарообрядно»,
То как монашки при старых дружках;
Глина с соломою –
стены и крыши
(На огородах, –
Сплошь, чернозём)
Суть Николаевской волости бывшей,
(Всех, что – Потёмкинской
назовём)
Детская память –
зиждет весомо,
Мама пока что ещё
жива,
Года рождения – двадцать восьмого –
Помнит все мельничные жернова.
Помнит колхозные энтузиазмы,
Под кумачи на коньках МТС;
Помнит как глиной
хату обмазать
– Рой по над речкой,
да делай замес…
Стены из глины,
(даже тарелки),
Что то, по детски,
– увидела мать –
В центре деревни, у бабки Цербелки,
С отчимом, комнату стали снимать.
Видела –
Бабушка
(от идиотов?),
Чтоб «куда надо»
не «упекли»,
И геноцидов,
– не мимолётом, –
Прятала дважды
«корни» свои.
В образе до «богоборца» от «старца»
Чтоб красный век его не растерзал,
Дед мой (по матери)
– доскитался –
Бабку красавицу
потерял…
Время не очень
«лёгкое» было
– С белого хлеба –
на чёрный
жмых…
Лезло не в душу,
рвало не быдло
– Мыслей,
идей
(не опробованных)…
Белые руци
в кровь не замарывал,
(Встав на колени)
вровень – глаза –
Дед мой у бабки прощенье вымаливал.
Пол своим весом
перекося…
В два метра – ростом,
(плечи не ветхи),
– Может быть,
век – весельчак порастряс
Эти, какой то утраченной ветви,
Голубоглазые все Однораз.
(Братья могущие,
сестры умелые
– Кто то остался ещё
живой?
– Будто берёзыньки
стройные,
белые,
На браконьерской тропе дармовой)
Вроде бы были
(слухом – казались?)
Пашни,
угодья,
замки,
герба…
(В ту «Перестройку»…
– какая там
«зависть»…
– Сразу порвала бы всех «голытьба»).
В ту «перестройку»
– жрали полову;
По всей Синюхе
трупы несло;
И «раскулачивали»
– за корову,
И –
…под мельничное колесо.
Ждали колеса – за Вислу,
за Умань,
Чтоб не поднялись
даже с колен;
– Заново чувствовать,
заново думать,
Ждать поколений
несколько смен.
Где, не единожды,
были осознаны
– Все,
что легендами стали поздней,
– Были «еврейскими жёлтыми звёздами»
Все,
– в ком хоть примесь
дворянских кровей!
Было – заканчивались «Соловками»,
Будет – по пальцам – дворян перечесть…
«Света искали?!»
«Правды искали?!»
(Будущий «Абвер»,
«Моссад»,
«МИ – 6»)
…..
Так «раскулачивали», твою мать…
– Будто России не будет опять?
Дед на коленях не твёрдо стоял
После «графьёвских»
лампасов, стремян…
– Плугом напахивал вёрсты на вёрсты, –
Не «перепутал» ни чьи продразвёрстки.
Бабка всплакнула не важко, не строго,
(«Где же ты был Однораз – однолюб»)
… «Думал отправясь до самого Бога –
Дочку погосту твою подарю?»
Бабка (красавица была
первая)
Всё понимала,
простила б,
смогла,
И полюбила б опять,
наверное,
Но на руках была мама моя.
Ладно, не ладно –
да жизнь устоялась…
Люди – они ведь –
люди везде.
Так, покуражились…
самую малость…
Как не держать их
в русской узде?
Дед покарябан, да не покалечен.
У Шамаханской
не почивал…
(В красных архивах
кто не помечен…)
Может с Деникиным за Крымский вал…
Заново зажил, смерённо, покорно,
(Как начинали уже
не раз)
Была, как есть – золотая икона.
Всё, что осталось от «тех» Однораз.
....
....
....
....
II
Ну а «Цербэлка»
– сербская дива,
(Ангел хранитель в славянских веках),
Бабку и отчима
приютила,
С крошечной мамкой моей на руках…
Вспомнила мамка
пажити долгих
Сборов, посевов в колгоспном селе…
Бабку «Цербэлку»,
глиняный домик,
Все фотографии
на стене…
Эти славянские веси – «граали»,
Все, что поруганными
обретём…
В рабства
тысячи
лет
угоняли?
Русские – освобождали потом…
Гнули славян в каждом присном
веке…
Гнали,
и пешим путём,
и морским…
Бабку Цербелку –
бросили в спешке…
Турки бежавшие
через Крым.
Сербов
Россия
освободила…
(Встали Балканы во чёрной красе…)
Турков теснили,
повсюду,
до Нила…
В общем, – висели,
на волоске…
Ну а «Цербелке» –
сто лет,
тогда,
с лихом…
(Юность – в гаремах,
– одном,
другом)
Ей почивать бы…
в гробике тихом..,
Ну а она ещё –
молодцом…
Тихо славянскому Богу молилась
(Кровь останавливала,
как …т)
Не попадая,
Святым,
в немилость,
Хворых врачует,
да хлеб
почёт.
Турки тогда..
без лишней морали,
Гнали баранов, коров,
телят,
Сербов, хорватов…
столетних
брали…
Ну а «Цербелке» –
за сто пятьдесят…
Что там, в Добрянке,
ситами шито…
(Роды ещё принимала сама…)
Мама моя, что – то, поняв,
решила
– Стать врачевательницей,
как она…
Мама запомнила, –
как то,
ночью,
Ангел – «Цербелка»
(не с….у)
Бабке посетовала:
– «В тэбэ порча,
За красоту твою…
– Давай – сниму…»
Бабка красавица,
была здорова…
Снимет «Цербелка» ,
если «что там»…
– В новые гости –
и порча –
снова…
С новыми шёпотами
по ночам…
В доме «Цербелки»
и воздух особенный,
Травы на стенах,
русская печь…
(Нынешним брендам
с аэрозолями
Близко тех запахов
не возжечь.)
В бане не мылась,
(не докучала
Запахом,
а на ответ: – «Почему?)
– «Цэ мая карма» –
всем отвечала..
– «Смою –
лечить как уже,
– не пойму …»
В осень,
в зиму,
и бездорожье
Долго ещё,
до лучших времён,
Люди тянулись распутицей пожней
Всё к бабке «Цербелке»
без перемен.
Мать моя выполнит предназначенье
(Станет уверенной
медсестрой)
Было в нём тайное, что ли, свеченье…
Точно в колдунье
«серберской» той;
Было в нём от красоты бабы Тоси,
Энтузиазма,
красной тоски,
Будто в ночи убегающей точки
Первого спутника ….....
…
…
…
…
….
….
….
….
….
….
….
….
….
….
….
….
….
….
….
….
….
…..
…..
…..
Отрывок из поэмы «Потёмкинская область»
из книги посвящения Михайловскому театру, сопрано С.В. Москаленко