Меценаты имманентно не прилипчивы;
попрошайки – хоть напалмом истребляй.
Покажись же ради вещего приличия,
уникальный человечий экземпляр!
Восьмирук ты или в битве с небом доблестен,
или фуразолидон в коленку колешь?
Кетменём каким гребёшь зеркальных лобстеров,
чтоб потом их подарить отсталой школе?
Я тружусь – да всё безвылазным тимуровцем:
то бомжару до больницы проведу,
то конструкцию, с которой буй рифмуется,
отморожу в принудительном пруду…
Ноль без палочки за всё, как той пчеле в её
Винни-Пухом перелапанном дупле.
Облизнёшься, предвкушая впечатление,
а получишь куцехвостика в смоле.
Мама видела: меня вовсю используют
жаба, жук, электроугорь и полип,
и сейчас поёт о том же песню позднюю
постоянно неработающий лифт.
Так работы в духе робота я выполнил
на лимон – пусть в самой хлипкой из валют.
Ну, и где мой тихоход средь серых выбоин?
Свет на тёмное пятно хоть раз прольют?
Видно, в смете, распланированной складненько,
мелким шрифтом пунктик гаденький торчит:
«Не платить ни за какие жертвы Славику!
Пусть продаст сначала тряпку из парчи…»
И живёт, смакуя фигу европейскую,
социально ограниченный зверёк,
объективно не страдая и не бедствуя –
лишь картузом оттеняя солнцепёк.