Восемнадцатого марта Лондон накрыло туманом. Это был самый обычный туман, ничего особенного. Лондонцы привыкли к туманам так же, как к ежедневным приливам и отливам Темзы, пятичасовому чаю и тауэрским воронам. С самого утра миз Клэптон вышла из дома с ключами от велосипедного замка, шлемом, маленькой черной сумочкой через плечо и пакетом с платьем, которое должна была отвезти перед работой своей приятельнице миссис Чапмен, чтобы та ушила его в талии. Миз Клэптон закинула пакет в корзину велосипеда, надела шлем, нажала на клаксон, прогоняя с дороги развалившегося кота и покатила по Лэнгли-лейн в сторону Пожарного клуба мимо Парка.
Туман тем временем сгущался, и миз Клэптон морщила лоб, пытаясь разглядеть сигнал светофора на перекрестке. На всякий случай она ехала медленно и совсем затормозила перед пешеходным переходом, пропуская пожилую леди с собачкой.
- Видимость 20 процентов, миз. Как вам это понравится? – улыбнулась ей пожилая леди.
Миз Клэптон это нравилось не больше и не меньше, чем ежедневные вечерние прогулки в парке Воксхолл, на которые она ходила, как на работу, потому что доктор Мартин прописал ей включить в режим дня обязательный моцион в десять тысяч шагов, чтобы разогнать сахар.
Однако к следующему светофору видимость еще ухудшилась, и миз Клэптон не смогла даже разглядеть, какой свет горит: красный или зеленый, пешеходам или велосипедистам. Она спешилась и повела велосипед по дорожке, щурясь и пытаясь рассмотреть, не едет ли кто навстречу.
Нет, такой густой туман ей видеть еще не приходилось, хотя, тетушка Дженифер рассказывала о великом Смоге пятьдесят второго года, но сама миз Клэптон его не застала. Достав из сумочки мобильный телефон, она выяснила, что туман к вечеру еще усилится, водителям рекомендовали не передвигаться по городу на машинах, а пешеходам быть очень внимательными при переходе улиц. Уже из вида исчез монумент Нельсону, Биг Бен и Статуя Эросу. Туман расползался и растекался по городу, как сбежавшее из кастрюли молоко, заполняя собой все щели, пабы и книжные лавочки.
«А не вернуться ли мне домой», подумала миз Клэптон, оглядываясь по сторонам, но не смогла сообразить, в какой стороне теперь ее дом.
Справа что-то темнело, и миз Клэптон почти наощупь добралась до ограды парка Воксхолл. «Если вести рукой по ограде, - подумала миз Клэптон, - то я должна добраться до центрального входа». Так она и сделала: правой рукой она вела велосипед, а левой скользила по решетке. Как она и полагала, скоро металлическая ограда превратилась в живую изгородь, а дальше оказался проход в парк. Здесь миз Клэптон ориентировалась вслепую: сколько раз она гуляла здесь вечером в темноте, когда тусклые лондонские фонари почти тонули в ночном сумраке.
«Сейчас я поверну направо, - подумала миз Клэптон, - там за клумбой будет скамейка, я на ней отдохну и решу, куда идти дальше»
Кажется, в парке не было больше ни одного человека. Видимости не было совсем никакой, миз Клэптон слышала только собственные шаги по мелкому гравию: шурх-шорх-шурх-шорх…
Она нащупала скамейку и плюхнулась на нее со стоном облегчения, споткнувшись о какой-то камень.
- Осторожнее, миз, это моя нога, - послышалось с другого конца скамейки.
- Ой, простите, - сказала миз Клэптон, - я не знала, что тут кто-то есть. Сегодня редкий туман, сэр.
- Густой, миз, туман сегодня на редкость густой.
Миз Клэптон достала телефон и набрала номер миссис Чапмен.
- Да, дорогая, вряд ли я к вам доберусь сегодня. Я не вижу даже своей вытянутой руки. Сейчас позвоню на работу. Придется, наверное, вернуться домой, если найду его.
Потом миз Клэптон позвонила на работу.
- Если туман не рассеется, я не смогу сегодня добраться. Мне отсюда даже до метро не дойти. Да, хорошо, перезвоню позже. Спасибо.
- Ну вот, - сказала она невидимому собеседнику на другом конце скамейки, - теперь мне спешить некуда. Жаль, что и книжку в такой туман не почитаешь.
- Грустно, правда? – заметили с того конца скамейки. – Иногда люди надоедают, так хочется побыть одному, никого не видеть, остаться наедине со своими мыслями. А когда остаешься действительно один, понимаешь, что на самом деле ты никому и не был нужен.
- А мне вот никогда не хотелось остаться одной, - заметила миз Чапмен, - мне нравится, когда вокруг кипит жизнь. Иногда я просто еду на Пикадилли Серкус и хожу в толпе. Мне нравится, что я там никого не знаю. И никто не знает меня, я наблюдаю за людьми, слушаю обрывки фраз, а потом сажусь в метро и езжу бессмысленно по городу, придумываю, что случится с этими людьми потом, когда они выйдут из вагона, чем закончится этот подслушанный разговор. Бывало с вами такое?
- Никогда. Видите ли, когда-то, очень давно, я слишком устал от внимания и общения, единственным желанием было остаться наедине с собой.
- О, вы, должно быть, были каким-то известным человеком?
- Это теперь не имеет никакого значения.
- А все же?
- Да, я был актером. Я не мог пройти по улице, ко мне тут же подбегали восторженные фанатки, меня подлавливали у служебного входа театра. Фотографировали, когда я стоял на кассе супермаркета, выкладывали мои фотографии в интернет, когда я шел с женой в кино.
- Понимаю…
- Да что вы понимаете? – в голосе невидимого собеседника звучала горечь и отчаяние. – Мне хотелось просто исчезнуть, уйти и раствориться в тумане. Ни с кем не общаться, остаться одному.
- Но вы всегда могли уехать в маленький городок, где вас никто не знал?
- Ха, вы думаете, они не находили меня и там? Они следили за моими перемещениями по всему миру. Не знаю уж, как они это делали, но он узнавали, что я купил билеты на самолет, встречали меня в аэропорту, дежурили возле отеля.
- Это должно было быть не легко.
- Не то слово!
Невидимый собеседник замолчал, а потом проговорил очень тихо:
- Но потом все изменилось. Однажды моя мечта исполнилась, и я ушел в туман.
- В туман?
- Да. В тот день был такой же туман, как сегодня, я шел по Лондону и ничего не видел перед собой. В какой-то момент я услышал где-то рядом яростный скрип тормозов, а потом все смолкло. Я чувствовал, что освободился. Это было такое невероятное чувство легкости: я никого не видел вокруг, меня никто больше не преследовал. Я был самим собой, мне не приходилось быть одной из своих сыгранных ролей. Я буквально летал по этому затуманенному Лондону. Я наслаждался…
Последние слова он произнес очень грустно.
- Почему же вы грустите? Ведь ваша мечта сбылась?
На другом конце скамейки вздохнули.
- Да. Сбылась. Меня никто не преследовал, потому что про меня просто забыли. Я больше был никому не нужен. Я ушел в туман. Я сам стал туманом.
- Но как же так? – вскочила со скамейки миз Клэптон. - Как вас зовут?
Как только она встала, налетел сильный ветер. Сквозь его порывы она почти не расслышала ответ незнакомца:
- Мист...
-Мистер кто?
Но ветер нещадно завывал, а туман вдруг стал медленно рассеиваться. Сначала она увидела свой велосипед, потом туман отполз до ближайшей мусорки, открыл половину скамейки, пополз дальше и дальше. Миз Клэптон ждала, что сейчас он откроет и ее собеседника, и она узнает, что это за известный актер разговаривал тут с нею. Но ветер сдувал туман, скамейка открывалась, только…она была абсолютно пуста.
- Но как же так? – повторила миз Клэптон.
Она так и не узнала, куда ушел незнакомец, как его звали, да и был ли он вообще на скамейке парка Воксхолл восемнадцатого марта, когда особенно густой туман накрыл Лондон.