Роман в четырех частях.
Часть первая. Физическая.
Помню, как в школе я честно пыталась представить себе электрический ток.
Представить.
Ток.
Ха-а....
Само по себе направленное движение электронов в принципе вписывается в моё представление о реальности и особых возражений не вызывает.
Ну, допустим, бегут по проводам крохотные вертлявые частицы – такие все из себя отрицательные-отрицательные...
Бегут не просто так, а потому что...
Их, словно зомби, непостижимым образом притягивает положительный полюс батарейки: бандерлоги, подойдите ко мне ближе... еще ближе...
Зачем ему это надо – не совсем понятно. Лампочка – вообще не аргумент.
Где он так зарядился, этот грешный полюс – тоже большой вопрос.
С чего это он вдруг стал такой положительный?
Но в физике спрашивать о таком не принято - моветон.
Ладно думаю, пусть себе бегут. Не жалко.
Может им туда действительно надо.
Бывает.
То ли дело ток переменный. Тот, который согласно определению меняет силу и направление.
Делает он это очень-очень быстро.
Так вот прямо: шух-шух-шух ... туда-сюда, туда-сюда...
Так быстро, что лампочка не успевает мигать.
Но это не главное. Точнее, главное – не это.
Меня всегда интересовало, что происходит с несчастными электронами. Услужливое воображение старательно рисовало кошмарные картины: горемычные частицы больше не несутся в едином порыве к положительному полюсу. Нет. Вынужденные постоянно разгоняться и тормозиться, начинать и тут же сворачивать действие, не сумев довести его до логического завершения, они, электроны, дергаются внутри проводов, словно свинья на веревке.
Не имея возможности самостоятельно выбирать себе направление, подчиняют свое движение не внутреннему отклику, не сакральному импульсу, а бездумной прихоти того, кто щелкает выключателем.
Долгое время переменный ток представлялся мне чудовищным по своей жестокости экспериментом, изощренным издевательством над обездоленными и беззащитными частицами, которые застряли внутри провода лишь потому, что полюса и точки назначения в их короткой электронной жизни постоянно и стремительно меняются местами.
Им плохо, ибо в их движении нет смысла и цели.
Они испуганы, дезориентированы и растеряны.
Обусловленные своей отрицательностью, они обречены пожизненно быть заложниками заскорузлых штампов и древней как мир дуальности.
Им никогда не свернуть с алюминиево-медных путей, не выбраться из тугих оков удушающей обмотки, не стать волной.
Если ад существует, то он должен быть похож на переменный ток.
И вот уже мой внутренний Революционер резво карабкается на броневичок, рвет на себе тельняшку и требует справедливости и милосердия для всех частиц в мире.
Ибо даже САМЫЕ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ из них не заслуживают такой страшной участи...
***
Стоит ли добавлять, что с физикой у меня особо не сложилось?....
Часть вторая. Эмоциональная.
Короче, всякому, кто знаком со мной дольше 15 минут, становится абсолютно ясно, что я - гуманитарий.
Ну вот такой типичный, махровый правополушарник, воспринимающий мир через набор эмоций, вкусов, чувств и образов. До крайности остро реагирующий на проявления дисгармонии и дисбаланса.
Сумасшедший сочинитель, цепляющийся к эпитетам и определениям, перебирающий хрупкие горстки слов и метафор, в попытках отыскать совершенные формы.
Достойные формы для выражения того, что происходит в переполненном ощущениями мире.
А в нем, в моём Мире, Время никак не связано со Скоростью, самым коротким путем из точки А в точку Б безусловно является телепортация, а единственным возможным способом превращения веществ, состояний и людей во что-то иное – трансформация.
Ну что с меня возьмёшь – гуманитарий же...
Гуманитарная эта ясность, однако, посетила меня сравнительно недавно. Гораздо позже того, как моим почтенным родителем (физиком-ядерщиком) были предприняты многократные, безуспешные и мучительные для нас обоих попытки обучить меня игре в шахматы, растолковать устройство атомной бомбы и принцип работы турбин самолета.
И много позже того, как я совершенно непостижимым образом окончила математическую школу (математическую, Карл!) и даже умудрилась поступить на факультет прикладной математики в МАИ.
В память о тех удивительных временах словосочетания «высшая математика», «органическая химия» и «квантовая физика» вызывают во мне приступы ностальгической нежности, священный ужас и - на всякий случай - парализуют мои когнитивные функции.
Часть третья. Логическая.
Дискутировала недавно с сыном (программист-технарь-руки_из_плеч) - о полезности углубленного изучения математики.
Я – за.
Сын - как ни странно - против.
Мотивация стандартная: практическая ценность логарифмов, производных и – прости господи – интегралов ( ; - длинная такая худосочная загогулина, похожая на насаженного на рыболовный крючок червячка, если кто вдруг забыл...) в обычной жизни исключительно низкая.
Зато значимость такого ресурса, как время – напротив, растет от года.
С присущей ему практичностью, сЫночка ратовал за всестороннее недоразвитие личности в пользу целесообразности и приоритетного прокачивания ключевых опций.
Я же, со своей стороны, получила прекрасную возможность посмотреть на математику через призму своей вновь обретенной правополушарности.
Делюсь.
Часть четвертая. Философская.
Есть такая штука – ГИПЕРБОЛА.
В литературе означает намеренное преувеличение: «ждать целую вечность» или «абсолютно бессмысленный текст».
В математике ГИПЕРБОЛА – это функция. Ну, такая штука, которою рисуют на графике со стрелочками.
Речь, собственно, о ней.
Представьте себе плоскость, пространство, мир, в котором Икс и Игрек связаны между собой нерушимыми узами обратной зависимости.
Где-то в первой четверти декартовой системы координат распростерлась, растопырила свои ручки-веточки математическая функция с простенькой формулой
у = 1 / х.
Все, чего жаждет созависимая гипербола – это слиться со своими пределами.
Одной веточкой – раствориться в угодливо-горизонтальной оси абсцисс, другой – прижаться к вызывающе-вертикальной оси ординат.
Судьба гиперболы безмерно, невероятно трагична!
Икс и Игрек вынуждены постоянно балансировать на качелях дуальности.
Чем больше и значительнее становится Икс, тем скромнее, мельче должен быть Игрек.
Но чтобы позволить Игреку достичь фантастических размеров, раскрыть свой потенциал, натянутой струной устремиться ввысь, Икс должен отказаться от собственной значимости, принеся её в жертву раздутым амбициям Игрека.
Эта странная, паталогическая зависимость, тем не менее, в основе своей имеет обоюдное согласие сторон, позволяя каждому участнику примерить на себя почти бесконечный спектр значений.
ПОЧТИ.
Ибо - в принципе - гиперболе доступно ВСЁ.
Её единственная переменная может принимать любые значения.
Кроме одного.
Икс не может быть нулем.
ИКС.
НЕ МОЖЕТ.
БЫТЬ.
НУЛЕМ.
Никогда, никак, ни при каких обстоятельствах.
Ноль – как абсолютная величина, как цель, как мера совершенства - недоступна для почти всемогущего Икса.
Икс – не бунтарь, не революционер.
Он всего лишь скромный заложник правил.
Раб лампы.
Он никогда не станет нулем только потому, что он – ДЕЛИТЕЛЬ.
А НА НОЛЬ ДЕЛИТЬ НЕЛЬЗЯ.
Старательный Икс может разбиться в лепешку, расщепиться себя на мизерные части, стать ничтожно малым, но никогда ДОСТАТОЧНО малым для того, позволить гиперболе соединиться с вожделенной осью ординат.
Он обречен вечно брести в объятия равнодушной бесконечности вдоль оси абсцисс, в тщетной попытке позволить хотя бы Игреку ОБНУЛИТЬСЯ.
Но какие бы огромные значения не принимал услужливый Икс, связанный с ним священным обетом зависимости Игрек тоже НИКОГДА не превратится в ноль.
Вдумайтесь только, как это невыносимо – всей душой стремиться к достижению предела, и при том понимать, что он недостижим.
Вся драма перфекционизма - в учебнике алгебры за 8 класс.
Зависимость и созависимость.
Безысходность слияния.
Тщетность попыток.
Гипербола – функция обреченности.
Функция – перфекционист.
Обратная сторона медали, плата за безграничные возможности – вечное состояние незавершенности.
В школе об этом не рассказывают. А зря.
***
Сыночек, математика – это про жизнь. Тебе только предстоит еще это понять...