Утро началось с неразрешимых противоречий.
Едва проснувшись, обнаружила в изголовье своей кровати непрошеного постояльца: серого, противного, вполне упитанного местного кровопийцу - комара.
С некоторым удивлением не нашла на себе следов гастрономических покушений (все-таки чувствовать себя едой - весьма неприятное ощущение). То ли комар был шовинистом и побрезговал закусить русской кровью, то ли напротив, законы гостеприимства не позволили коварному насекомому в полной мере насладиться ночной трапезой (кто их, кровососов, разберет).
Несмотря на это, учитывая мою многолетнюю непримиримую вражду с отдельно взятыми комарами в частности, а также с их алчными кровососущим родом в целом, по законом жанра классической вендетты данная особь подлежала полному и безоговорочному уничтожению.
Однако, с некоторых пор я стала излишне сентиментальна и благодушна. А потому беспечно пренебрегла принципом неотвратимости наказания за непрошеное вторжение и великодушно подписала комару помилование. На очень недолгое время , поддавшись легкому приступу мании величия, почувствовала себя вершителем комариных судеб. Даровала жизнь, так сказать.
Пусть его, раз уж оказался такой некровожадный.
Спустя всего каких-то 15 минут обнаружила таки на плече несколько укусов.
Возмутилась.
Пожалела, как водится, о принятом решении.
Вот теперь сижу и думаю: что мне делать с этим грешным комаром?
Отменять поспешно вынесенный вердикт о помиловании - вроде как вообще не комильфо. Провести с беспринципным кровопийцей ночь под одной крышей - с гарантией быть безжалостно искусанной - тоже так себе перспектива.
Дилемма, однако...
В конце концов, моей крови можно найти куда лучше применение.
Забавно, что в Паланге местных жителей от приезжих курортников можно отличить по штанам.
Нет-нет, не по тем, которые малиновые и два раза раза "ку". И даже не по джинсам и длинным брюкам, в которые упаковывают свои озябшие посиневшие конечности непривыкшие к пронизывающим промозглым балтийским ветрам туристы (в отличие от местных литовских курортников, отважно рассекающих прибрежные просторы в шортах и мини-юбках).
Особенность местного населения – многочисленные и разнообразные ослепительно белые штаны, которые носят здесь независимо от пола, возраста и степени загрязненности местности.
Удачно, однако... Кроме чемоданчика бесконечно любимых мной черных вещей я как раз привезла две пары белых джинсов. Сливаюсь с пейзажем, ненавязчиво мимикрирую под местное население...
; Кстати, здесь люди в теплых пальто и босиком, гуляющие по пляжу - не бомжи, а туристы. Хотя выглядят примерно так же.
; По вечерам Балтийское море кажется обманчиво синим. Синим, мягким и теплым, особенно на закате, когда пользуясь отсутствием людей остывающий белесый песок с бесстыдным наслаждением розовеет в пьянящих отблесках закатного солнца.
Но это всего лишь иллюзия, обман, игра воображения, окончательно расстаться с которой помогают снующие по береговой линии запоздалые пляжники. Благоразумно укутанные в шарфики, перчатки, пуховички и – поверить не могу – даже шубки!
; Надпись на креслах в прибрежном баре гласит: «for pleasure seekers» - «для тех, кто ищет наслаждения».
Я ищу. Наслаждения, неги, расслабления, покоя, небытия.
И потому на какую-то долю вечности зависаю тут, между обескровленным бледным песком, пронзительно синеющим небом и бесконечным, безучастным прибоем, который отсчитывает секунды моей личной бесконечности в такт биения сердца.
*фу-фу-фу, какая корявая, избитая метафора;... аффтар выпей йаду...
Но что поделать, если вопреки моим желаниям своевольный насос, безостановочно гоняющий кровь по артериям и венам уставшей тушки, с неизменным упорством встраивается в ритм прикосновений пенистых волн к рассыпающейся золотистыми зёрнами земле, упрямо синхронизирует свою деятельность с дыханием моря.
; Очередной порыв своевольного и совершенно равнодушного к моему лирическому настроению северного ветра изгоняет меня прочь, словно насытившийся любовник спешит избавиться от таких неуместных свидетельств своей угасшей страсти.
Съеживаюсь в дрожащий напряженный комок и спешно покидаю пляж.
Да, кстати, комара я все-таки прихлопнула.
Дабы избежать на сей счет нравственных терзаний, дождалась, пока он в полной мере проявит свою хищную сущность. Можно сказать, спровоцировала нападение демонстрацией обнаженной плоти в соблазнительной близости от его кусательного аппарата. Комар, понятное дело, проверки на арийскую стойкость не выдержал, за что и поплатился.
Никаких мук совести по этому поводу я не испытываю. Все-таки шанс, какой-никакой, я ему дала.