Вновь дня, закат развеял лепестки,
Кровавые, будто вино в бокале.
Ночь, фонарей свет, смело рвет в куски,
Под плеск волны, на брошенном причале.
Видение словно, в вечной темноте,
Вся в лунный свет одета, явится мне муза.
Вновь строчки все, в мелованном листе,
Только лишь ей, ведь вдохновение не обуза.
Как будто, стихнут крики за спиной,
Вино заглушит, из окна злорадства.
Вновь муза, у окна объята тьмой,
И рифма в строчках, будто клятва братства.
Каждый, кто рифмы истинный, стиха пиит,
Чернилами творить без зла, однажды ведь поклялся.
И будет временем, он с славой, вечно слит,
Ведь слог его, навечно чист от зла, остался.
Пройдет лишь время, сдует тлена пыль,
Холодный ветер, тех кто тлел душою.
О тех, кто жил со злом в душе, не вспомнит быль,
Их голоса давно уж сожраны, все тьмою.
А за окном распахнутым, как прежде ночь,
Бездонная, безбрежная, как вечность.
Смех музы, мысли все, прогонит прочь,
О тех, кому награда тлен, за зло и за беспечность.
Кого читать, с безмерным упоением иль нет,
Кто истинный поэт, творец от Бога, без зла в строчках.
Рассудит лишь читатель, в веренице лет,
На суд которого пиита рифма, в запятых и точках.
© Лисандр Олисс-Нэйм 2015.