Ты меня сама учила, помнишь, не врать,
Не терпеть, когда бьют, за себя стоять,
Даже если потом посильней схлопочешь.
У других справедливости не искать,
В наше время её нужно вырывать
Зубами, а иначе тебя растопчут.
А когда я коту во дворе шприцом
В вены влил тот Чёртов одеколон,
Он в мучениях издыхал потом,
Расцарапав мне руки в кровь,
Ты, дознавшись правды, порола меня ремнём,
И твердила: "расплата перед лицом"
Может быть, ты хотела мне быть отцом,
Страх скрывая под маской вновь.
Врать-позор, а стучать на других- вдвойне,
Записала меня на дурацкое карате,
Словно бы готовила нас к войне
Хоть я даже и не просил,
Что я знал о жизни? Дети есть глина,
Пока маленький человек, из него лепи
Что угодно душе, как из пластилина
Лишь бы только моральных хватило сил.
А чего ж захотела ты от меня,
Когда приговор огласил судья,
И откуда в твоих звонках
Поселился страх?
Откуда: «Сломают»? Или «совсем убьют»?
Что системные жернова перемелют и перетрут,
Здесь воспитанные, как я, словно мухи мрут,
Что, все правила хороши для детства?!
Упустила ты правило лишь одно,
Глубже детства жизнь, но тюрьма есть дно:
Там из правил всё тоже сплетено,
А садизм и бессмысленность обращают морально в бегство.
Не хотела, а готовила к выживанию
В мире, обратном хорошему воспитанию,
Только жаль ты меня уже не услышишь,
Я воспитанным на полгода позднее вышел...