Я вновь брожу вечерним Вавилоном
По грязи и по слякоти, среди
Чужих людей, под ветхим небосклоном
Носящих страх и ненависть в груди.
Глаза у них пусты, а лица серы,
Их окружает шум и суета,
И прочие приметы Люцифера,
Как то: усталость, давка, теснота...
Горят моря огней, фонтаны блеска,
Но в этом всём – иллюзия одна.
И никакая в мире занавеска
Не заслонит от них проём окна.
Тебя найдёт повсюду, где б ты не был,
Какой бы думой не терзал чело, –
Глухой призыв идти на приступ неба,
Хотя никто не помнит: для чего.