Тут я услышал чей-то смех.
Пораженный, я резко обернулся.
На моей кровати сидели Чип и Шон. Они ехидно усмехались. Чип помахал мне дневником.
— Эй! — грозно крикнул я. — Где ты его взял?
Усмешка Чипа расползлась еще шире по его круглой физиономии.
— На твоем письменном столе. Сейчас мы с Шоном прочитаем про все твои темные делишки.
— Нет! — закричал я. — Отдай мой дневник!
Я бросился через комнату и попытался его схватить.
Чип засмеялся и увернулся от моих рук. Он швырнул дневник Шону.
Шон вскочил и побежал к двери.
— Подожди! — закричал я. — Отдай!
Я прыгнул на Шона. Схватил его за ремень. Повалил на пол.
Однако он успел бросить дневник Чипу. Чип потянулся за ним — но тетрадь пролетела мимо его руки, ударилась о стену и шлепнулась на кровать.
Мы с Чипом бросились к ней. Чип схватил ее первым. Я сильно толкнул приятеля.
— Не трогай мой дневник! — пронзительно кричал я. — Я серьезно тебе говорю! Не смей его трогать! Отдай его!
И тут я утратил над собой контроль. Я бросился на Чипа и принялся дубасить его кулаками.
— Отдай мне дневник! Отдай его немедленно!
Пораженный, Чип откатился прочь. Он лег на спину и удивленно уставился на меня.
— Ладно, ладно, — бормотал он. — На, забирай свой дурацкий дневник.
Я схватил маленькую тетрадь в твердой обложке и крепко стиснул ее в ладонях. А потом попробовал отдышаться. В груди бешено стучало сердце.
— Что с тобой творится, Алекс? — озабоченно спросил Шон, качая головой. — Мы ничего не сделаем с твоим дневником.
— Что ты так разволновался? — прибавил Чип.
— Да, кстати, а что там написано? — с подозрением спросил Шон. — Может, ты там пишешь какие-нибудь гадости про нас, а?
— Нет, — твердо ответил я. — Не пишу. — Я положил дневник в стол и решительным жестом задвинул ящик. — Просто я… не люблю, когда кто-то роется в моих вещах.
— Мы не кто-то, — ответил Шон, пристально глядя на меня. — Мы твои друзья!
— Да, конечно, но…
— Ладно, оставим дневник в покое, — сказал Чип. Он схватил меня за руку и помог встать с пола. — Давай чем-нибудь займемся. Может, покажешь нам свои новые видеоигры?
— Хм… не могу, — ответил я. — Я должен… ну… сделать уроки, потому что мы с родителями идем сегодня вечером в гости.
Оба приятеля уставились на меня. Интересно, понимали они или нет, что я их обманываю?
Мне не хотелось играть с ними в видеоигры. Больше всего мне было нужно взглянуть на новую запись. А потом спокойно посидеть и подумать насчет этого странного дневника.
Они меня напугали, сильно напугали. Оказывается, я выхожу из себя, когда дневник лежит не на своем месте. Теперь я понял — я не могу жить без этого дневника. Мне он ужасно нужен.
Однако я не мог бы им это объяснить. Пожалуй, я и себе не мог это объяснить.
Как только они ушли, я вытащил дневник из ящика и жадно принялся перелистывать страницы. Новой записи пока нет. Тогда я перечитал старые.
Точно. Все точно. Любое предсказание сбывается до мельчайших деталей.
Я не понимал, как это происходит. Или почему. Но я смотрел на чистые страницы, ждал, когда они заполнятся новым текстом, и понимал, что не могу жить без этой маленькой кожаной тетради с записями, сделанными не мной, но моим почерком. Я ненавидел этот дневник — и одновременно отчаянно нуждался в нем.
Вечером меня ждала в дневнике следующая запись. Вот только она меня совсем не обрадовала. Наоборот, я всей душой желал, чтобы она оказалась неправильной. Мне не хотелось ей верить.
Впрочем, сначала я узнал про финальный счет завтрашнего баскетбольного матча «Воронов». Очень кстати.
Но конец записи наполнил мою душу ужасом:
После баскетбольного матча Шон поехал домой на велосипеде. Был холодный, туманный вечер, и Шон хотел поскорей добраться до дома, успеть до дождя.
Он торопился и плохо смотрел на дорогу. И я увидел, как он врезался. Все случилось на моих глазах.
Он врезался в припаркованный к тротуару грузовик. Бедный Шон. Он вылетел из седла и пролетел по воздуху. Упал на дорогу. Потерял сознание. И в двух местах сломал ногу.
— Нет! — закричал я, глядя на несколько кошмарных строчек. — Нет! Я не допущу этого. Я не могу позволить, чтобы это произошло.
Дневниковые записи становились все более и более пугающими. Каждое предсказание было страшней предыдущих.
Однако я решил, что могу остановить эту зловещую цепочку. Я могу сделать так, чтобы ничего не сбывалось.
Но точно ли я могу?