Слива

Слива (Автор: Наталья Пугачева)

Алексей снова был расстроен, всё валилось из рук. «Как же так, - думал он, - как же так… Я это чётко видел и думал, что точно не забуду». Расстроенные чувства и плохое настроение были следствием того, что Алексей в очередной раз не мог вспомнить свой сон. Сны ему снились яркие, насыщенные, сочные, как спелая слива, треснувшая от избытка солнца и влаги. Он летал в космос, опускался под воду, строил замки, охотился на драконов, добывал огонь и откапывал клады. Но… ничего этого не помнил. Совершенно ничего. При этом не давало покоя странное чувство щекотания лица мягким ветерком и трепетания в животе – типичное «дежавю», будто нечто так близко, что схвати в кулак и держи крепче. Но на ладони после разжатия пальцев гулял тот самый ветерок. Возвращению в сон не помогало ничего. Алексей пытался заснуть снова, тщетно силился разглядеть остатки инобытия в стакане с чаем или в кругах на воде, разбегающихся от брошенного в неё камня. Он не находил их ни в языках пламени, ни в каплях дождях, ни в глади льда. Нигде. Сочная слива была съедена, а косточка с остатками мякоти, отвратительная и жесткая, напоминала о необходимости жить в реальности. Хотя… был один способ, но Алексей не хотел признаваться себе в том, что он существует. Давно, в юности, когда она была рядом, возвращаться в сны не составляло труда. Маринка смеялась, но ему было хорошо с ней и он прощал постоянные подтрунивания над собой. А предательства простить не смог.
- Эй, Лёха! Карась пошёл! – в открытое окно крикнул Юрка Шведов, друг детства, который там так и остался. Ему не снились таинственные клады, потому что главной его страстью были самодельные удочки и прочие снасти. Он ждал, когда начнет клевать рыба, знал, какого размера щуки и окуни водятся в небольшой деревенской речке. Только Лёха составлял ему компанию, остальные разъехались кто куда. Деревня старела, а вместе с нею два подростка, которые уже лет двадцать как сидели на покосившихся мостках. Случайные подработки, неудачные женитьбы, регулярные попытки вырваться в город и неизбежные возвращения в привычный сельский быт - казалось бы, так много общего у двух друзей, вынужденных быть таковыми из-за отсутствия альтернатив. Но Алексей хотел разорвать этот замкнутый круг, видя спасение в своих снах и мечтах. Карась интересовал его постольку-поскольку – рыбу он не любил, рыбалку тоже. Круги на воде и старая ветла были частью того самого дежавю, ради которого он брал удочку и брёл за Юркой, продираясь через крапиву, к речке.
- Говорят, у сербиянки снова крыша поехала, замуж собралась. Не слышал, Лёх?
- Нет, не слышал. За кого на этот раз?
- Да за переселенца какого-то, всю зиму у нее жил.
- Откуда же он переселился?
- Да не знаю я, то ли из Азербайджана, то ли еще откуда. Да ты видел его – чёрный такой, высокий.
- Может и видел. Ну, пускай. Хоть поживёт нормально на старости лет.
«Сербиянка» обитала в соседней деревне. Звали ее Татьяна, вроде Федоровна. Фамилии тем более не помнил никто. Когда-то она была замужем, но муж замерз по пьянке, а обвинили в этом её, жену – якобы специально не пустившую мужика домой. Отсидела она пять лет и с тех пор замкнулась, ни с кем не общалась. Тёмные волосы давно поседели, но уличная кличка осталась.
- Да так-то оно так. Но говорят, что не всё там чисто. Лёх, клюет у тебя!
Алексей спал, прислонив голову к ветле.
- Ээээх… Рыбак, называется, - Юрка с досадой смотал удочки и отправился домой, оставив друга в его странном мире, где проснулся вулкан Этна, которому через некоторое время тоже грозило сгинуть в небытии.
В сумерках уже возвращался Алексей к оставленному чаю, раздосадованный и замёрзший.
На следующее утро он шагал к первому проходящему автобусу, намереваясь на этот раз задержаться в городе надолго. «Пока поживу у двоюродной тётки, а там видно будет. Она обещала устроить меня в пекарню к своему зятю. Хватит уже карасей ловить, так и жизнь пройдёт, не заметишь».
Старый пазик прикатил на вокзал, выпустил одиноких пассажиров, сонных и будто не знающих, куда теперь податься, раз цель достигнута.
- Извините… - девушка нечаянно задела плечом Алексея. Она была молода и красива, как сочная слива, созревшая на жарком солнце.
- Подождите минутку. Вы не знаете, как доехать до улицы Есенина?
- Да, Вам на «двойке» пять остановок.
Районный центр был небольшой и автобусов курсировало немного. Алексей чётко помнил двойку и количество остановок, но дежавю нахлынуло с новой силой и вынуждало задавать новые вопросы.
- А когда автобус отправляется и откуда?
- Они все отправляются от рынка, вон, видите, напротив.
- А Вы не на улице Есенина живете?
- Нет, я – на Ленина.
«Вот ведь, - подумал Алексей, - везде одни и те же улицы».
- А как Вас зовут?
Девушка не выдержала напора и хмыкнув убежала в сторону, противоположную рынку.
Тётка, как ни странно, обрадовалась неожиданному появлению племянника и даже сытно накормила его.
- Успеешь на работу. Я вечером Сашке позвоню, переговорю с ним. Ты отдыхай пока.
Таисия Андреевна три года уже не работала. Как только приблизился пенсионный возраст, с радостью ушла из больницы, где отпахала санитаркой без малого тридцать лет. Она радовалась своим цветам и кошкам, гуляла с лыжными палками и посещала рынок. Присутствие Алексея нисколько не мешало ей наслаждаться статусом пенсионерки. Наоборот, тётя Тая с удовольствием принялась заботиться о госте, чего никогда не делала раньше. Лет пять назад Алексей уже пытался устроиться в райцентре, но всё сорвалось, как он считал, именно из-за тётки, которая тогда ничем ему не помогла. Поэтому он настороженно отнесся к её недавнему предложению приехать, но деревенская жизнь настолько надоела ему, что решился и, кажется, не прогадал.
В ожидании вечера, племянник починил в тёткиной квартире три розетки и унитаз, дважды сходил в магазин и даже успел выспаться. На этот раз ему ничего не приснилось. В сознании мелькали новые цели и раскукливалась новая мечта.
В пекарне пришлось начинать с самых низов. Но Сашка обещал вскоре найти место получше. Перетаскав очередную партию мешков, Алексей вышел передохнуть и отдышаться от пыли. «Ради чего я приехал гробить свою спину, лучше бы, как все, подался в Москву, – эти мысли неотвязно преследовали его. – Еще неделю и хватит». Осень наступала отчаянно и наверняка.
Забота тётки стала докучать, на обед к ней идти не хотелось. «Посмотрю, что там в местной столовке». А там за кассой в белом фартуке сидела спелая слива, словно сошедшая с экрана советского фильма. Сидела и улыбалась так, что будто на улице и не осень вовсе, а жаркий август, согревший и насытивший её своим теплом.
- Вы хлеб не забыли? А компот?
- Компот. Да, мне два.
- Два?! – рассмеялась девушка. – Два компота или два куска хлеба?
- Да, два.
Она смеялась задорно и беззаботно, забыв про кассу.
Красный, как рак, Алексей взял два стакана компота и хлеб, расплатился и сел за свободный столик. Он слышал её смех и вспоминал, почему во сне не зарядил ружье.
Девушка подошла и села напротив.
- Вы любите охоту? – спросила она.
Алексей поперхнулся.
- Охоту?! Почему Вы спрашиваете.
- Не знаю, мне показалось, что любите.
- Нет, не люблю. Я больше рыбалку.
- Странно, я Вас видела с ружьём.
- Когда?
- Вчера.
Алексей побледнел, уставился на собеседницу и чётко произнес:
- Вчера я носил мешки с мукой.
- Да?! Ну, значит, я ошиблась.
Девушка резко встала и вернулась к кассе.
Все закрутилось-завертелось в голове: ружьё, оказавшееся незаряженным, мешки с мукой, туман над озером и стая уток, компот и тётя Тая. Алексей давно мечтал посидеть на вечерней зорьке с отцовским ружьём, когда начинают тянуть утки и берет свое азарт, тратятся патроны впустую и от холода сводит руки. Только во сне он забыл патроны дома и проснулся от досады. «Почему я забыл патроны?»
На следующий день компот и хлеб демонстративно украшали поднос.
- Как Вас зовут?
- Анна.
- Вы не замёрзли вчера в тонком свитере на лыжах?
- Да, я просчиталась с одеждой. Поверила градуснику, - снова засмеялась она.
Они сидели за столиком и живо обсуждали вчерашнюю лыжную прогулку во сне. И он и она с детства любили заснеженный зимний лес. За окном летали рыжие листья. Мешки с мукой казались легче, а тётя Тая куда-то исчезла на три дня, ослабив опеку над взрослым племянником.
Он расстегнул пуговицы на сливовых нежных половинках и не мог надышаться спелым ароматом августа, утопая в бездне счастья, к которому так долго шёл. Никогда раньше он не чувствовал такого тепла и сладости, сочной и совсем не приторной. Анна была внутри него и снаружи, как огромный космос, неожиданно раскрывший свои тайны.
Будильник звенел, как набат. Алексей проснулся на полу в скомканных простынях. Одинокий и совершенно обессиленный. Тело пылало и болело, разгорячённое, вспотевшее и обожжённое предательским осенним ветром. Косточка с остатками мякоти, грубая и безобразная, валялась в мокрых простынях. Он не помнил ничего из того, что ушло в небытие. К сожалению или к счастью.