Какое-то время назад произошло неприятное событие, имевшее продолжение сегодня. Я не знаю теперь уже, когда это было. Постаралась забыть. Выбросить из головы. Но то, что выплюнула в подсознание память, вернулось сейчас.
Уже давно я убегаю в старый бабушкин дом. Ухожу в себя – сказали бы многие, не имеющие такого дома. Как и во всех деревнях российской глубинки, в бабушкиной почти никто не живет. Кое-какие дома давно пустуют и почти развалились. А в некоторых еще тлеет огонь жизни. Мой дом никому не нужен, никто не знает о нем. Даже близкие люди. Я не имею возможности проводить там капитальные работы, ограничиваюсь только тем, что прибираюсь по приезду и стелю новое белье на старинную металлическую кровать со сбившимся потрепанным матрацем. Это все, что составляет мой относительный комфорт. Я здесь ничего не ем. Только пью воду. Не зажигаю свечку, чтобы меня не было видно. Поэтому никто не знает, что я здесь. Захожу я со стороны двора, где когда-то обитала бабушкина скотина: корова, поросенок, куры и собака. Выхожу из автобуса, иду пешком от поворота у дуба, километра полтора-два – не имеет значения. Стараюсь вечером, чтобы прийти и сразу лечь спать. Потом целый день читаю. В бабушкиной терасске стоит шкаф середины прошлого века. Легкий, почти как этажерка. Но с нижними дверцами. Там остались книги, которые прочла в детстве. И, вот, читаю их снова. По очереди освобождая от пыли. Так продолжается уже который год, я потеряла бы счет моим командировкам в этот дом, но их можно сосчитать по книгам. Я неизменно читаю книгу целиком, поэтому продолжительность пребывания в доме различна, в зависимости от толщины. Стараюсь читать книги потоньше, но таких немного.
Какое-то время назад произошло то, что имело продолжение сегодня. Никто не видел меня в этой деревне после смерти бабушки. Поэтому, как обычно, я сидела без света, дочитывала то, что можно было разобрать в сумерках, и собиралась ложиться спать. Но, как говорится, в дверь по-стучали. Зная, что в таких случаях открывать не следует, я-таки впустила в дом пожилую женщину. Пытаясь узнать в изменившихся чертах лица какой-то образ из детства, спросила, что нужно вечерней гостье.
- Ты Наташа, внучка Анки-бабы? – ответила вопросом на вопрос тетя Валя. Оказывается, я забыла не только половину жителей деревни, но и колорит мордовского акцента.
- Да. А вы вроде Сея-баба? Тетя Валя. Как ваши козы поживают?
- Какие козы… Всех съели давно. Вообще есть нечего. Дома шаром покати.
- У меня, увы, ничего нет из съестного.
- Да знаю я. А выпить?
- Только вода, - улыбнулась я, понимая, что значит на русском и мордовском языке «выпить».
- Ну, давай, попью воды.
Воду я брала из колодца, который стоял во дворе. После того, как туда провалился маленький Вася, дедушка закрыл его крышкой и поста-вил насос. Электричество давно отрубили, поэтому в одно из первых моих паломничеств сюда мне пришлось разбирать крышку и снова вручную доставать воду. Я долго смотрела в глубину колодца, пытаясь разглядеть тайны, которые поглотило время. Но видела только круги от ведра.
- Да, пожалуйста. Пейте на здоровье.
- Помнишь, вы с бабушкой делали крахмал, тёрли на алюминиевой тёрке картошку, мыли ее, а жмых отдавали моим козам?
- Помню.
Конечно, как не помнить. Мне дедушка сделал маленькую тёрку. Однажды я порезала пальцы и картофельная стружка окрасилась в розовый цвет.
- Им нравилось, козам-то. Любили они есть. И мне хорошо – не думай, чем кормить.
Разговор превращался в довольно занудную беседу ни о чем.
- Вы хотели что-то? Кроме попить, - имела наглость я спросить у тети Вали и посмотрела в окно. Ночь уже. Черная луна. Новолуние, вернее.
Вернувши взгляд на собеседницу, я прислонилась к стенке. Тетя Валя была мертва. Как ее козы, и как добрых три четверти населения бабушкиной деревни. Что мне делать с ней… Сейчас меня обвинят в том, что не дала старухе похмелиться. Или отравила чем ее. Нет, это все мелочи – они узнают, что я бываю здесь и расскажут всем. А мне некуда будет больше спрятаться. Цивилизация слишком открыта и застроена настолько, что потаенных уголков не осталось. Как же быть сейчас?
И я решила, что никто не заметит отсутствия бабы Вали, если надежно спрятать ее. Тем более, в доме уже столько лет никто не живет. Я потянула умершую за руки, но как-то неудачно, видимо… Пришлось руки прятать отдельно. За ковер на стене, в комнату в подсобку, куда я ни разу до этого не заходила. Там пылился сепаратор, бидоны и трехлитровые банки. Половицы наполовину прогнили. Саму тетю Валю пришлось спрятать на чердаке в ворохе старинных мордовских костюмов, газет и тряпья.
Дааа, вот это вечер. Неприятно, мягко говоря. На столе у окна лежал раскрытый на середине роман о доблестном рыцаре Айвенго. Недаром я не хотела его читать. Придется закончить на этом. Я закрыла книгу на том же месте, на котором остановилась в детстве. Тогда меня тоже что-то отвлекло.
Ну, что же, нельзя читать всё от корки до корки. Ложиться спать не было смысла. Я решила покинуть дом и впервые отправилась в обратный путь ночью.
После этого мои путешествия в «себя» надолго приняли другое качество. Но я скучала по дому и недавно возобновила чтения на бабушки-ной терасске. Благо, книг там было много. С того раза я поняла, что необязательно дочитывать книгу целиком. И не только это изменилось в моем пребывании в бабушкином доме. Я чувствовала, что это не связано с тем вечером, когда луна не появилась на черном небе.
Иногда, уже собравшись в дорогу, я отказывалась от путешествия в полувымершую деревню. Так и сегодня остановилась на полпути, долго раздумывала, настолько ли сильно мне хочется читать детские книги. Но, наверное, есть смысл закончить хотя бы начатое, решила я. Прошла двор и открыла дверь в сени. Незнакомые люди отдирали ковер со стены в подсобке, где отпечатались две коричневые ладони с невероятно длинными пальцами, словно подтеки с потолка после дождя, когда крышу уже некому починить.
Мужчина и женщина говорили настолько тихо, что разобрать можно было только обрывки слов. Немного поодаль стояла продавщица местного магазина в голубом переднике и в упор смотрела на меня. Прятаться не было смысла, я шагнула навстречу и увидела сломанную в тот вечер половицу. Не благодаря ли ей был обнаружен так тщательно спрятанный мной компромат, разрушивший в один момент идиллию субъективного бытия…
Те двое знали, куда нужно двигаться дальше, чтобы поднять занавес до конца и зааплодировать себе. Та-дам… Из вороха старья на чердаке показались тапочки тети Вали. Мужчина, действительно, захлопал в ладоши. Зрителей было немного и только женщи;на поддержала его. Потом она протянула мне книгу и попросила почитать вслух. «Главная, потрясающая своей простотой идея книги, вызвавшая революцию в биологии, сводилась к следующему: жизнь сосредоточена в клетках…» Я читала вслух об успехах цитологии, не понимая, откуда взялся учебник по биологии в бабушкиной терасске. В конце концов, я закрыла его и отдала женщине, поблагодарив за возможность вспомнить школьный материал.
За запылившимся стеклом бушевала дикая роза, а сквозь кусты проглядывала папина машина. Никто не препятствовал моему уходу.
- Поехали отсюда.
Папа молча тронулся и только через час спросил меня, почему не позвонила сразу.
- Я не звонила вообще, я не беру сюда телефон.
На секунду в сознании возникла мысль о моих отпечатках, оставленных на страницах не случайно протянутого мне учебника. Я вздрогнула и заснула на заднем сиденье. Снились разные сны. Никак не связанные между собой. Проснувшись, я вспомнила, что' помешало мне в детстве закончить читать роман о доблестном рыцаре Айвенго. Тогда в терасску забежала бабушка и громко, запыхавшись, сказала:
- Пошли быстрее, Сея-баба померла. Козлята разбежались все.
Я не помню, была ли на небе черная луна в тот вечер. Но именно в новолуние умерла моя подруга Наташа, которой, увы, я не смогла помочь.
23.06.2018 г. 17.47.