Дневник деда Николая
Января дней 2 по 11 года 1909 от Р.Х.
Никак не могу придти в себя после недавнего кошмара, Бельский со товарищи наяву стоят перед глазами. Поневоле задумаешся над судьбами России, что готовит ей будущее?
Недавний бунт показал, сколь слаба власть, сколь неумело и неумно она общается с народом. Метания от дурацкого заигрывания с чернью, до стрельбы по правым и виноватым до добра не доведут. А Бельские и ему подобные только и ждут, им подавай войну, неурожай, голод, любую катастрофу, как они уже тут как тут, готовые возглавить борьбу за прекрасный новый мир.
Стране нужен пастырь, что не испугается огня, грозящего России со всех сторон, умный и терпеливый. Справится ли с этой задачей Государь? Не знаю, страшно подумать, что за испытания готовит ему судьба.
Много размышлял над историей России. Странно, в других странах с течением времени нравы успокаиваются, правители и народ находят точки сближения, люди из низов получают доступ к власти, создаются умеренные парламенты, к управлению страной приходит не шайка разбойников, а люди с нормальными человеческими лицами.
У нас в России веками будто никто ничему не учится. Вспоминается разговор с графом Путятиным, распорядителем при Государе, где он описывал свой недавний визит во вновь избранную государственную думу. В зале заседаний его окружила толпа депутатов со столь свирепыми рожами, что бедняга Георгий Николаевич испугался. Особенное впечатление на него произвел бандитского вида рыжий детина в алой, подпоясанной расшитым кушаком рубахе, и синих штанах, заправленных в густо намазанные салом сапоги. По признанию графа, возникло ощущение, что его зарежут тут же, на ступенях собрания, а если ему удасться бежать, кинут вдогонку бомбу. А это, между прочим, народные избранники, чего же изволите ожидать от народа.
Почему, дорвавшись до власти, наши люди начинают беззастенчиво хапать, куда девается совесть у благообразных господ, по воскресеньям старательно выводящих псалмы на божественных литургиях. Едва ли найдется во всей России пара десятков чиновников, не берущих взятки, и не извлекающих прибыли из своего места. Верно, должно пройти триста лет народовластия, как в Англии, чтобы вывести племя честных бюрократов. Тогда, глядишь, перестанут гореть пристани и тонуть корабли по одной лишь причине, что где-то недовинтили, недоделали, понадеялись на авось, а принимающий чиновник взял катеньку и закрыл глаза на халтуру.
А может - это судьба России, страны, застрявшей между Европой и Азией, пытающейся улыбнуться просвященному западу напомаженным и накрашеным рылом, пока огромная свиная туша остается лежать в грязной азиатской луже. Увы, ее зловоние перебивает запах самых изысканных духов.
Однажды подумал, а вдруг это место проклято, и никогда ничего путного не задержится на русской земле. Взять Государя Александра Николаевича: просвященный и умеренный правитель, спокойно, без войны и крови отменил рабство, ввел суды присяжных, упразднил телесные наказания. Правление его отмечено небывалым взлетом научной мысли, расцветом искусств.
И что же Россия, как она отблагодарила своего благодетеля? Организованной травлей спокойнейшего и умереннейшего человека. Дошло до того, что в столице империи какие-то немытые подонки устроили на государя натуральную охоту. А как же просвященная публика? Возмутилась, призвала власть навести порядок? Ничуть не бывало, царя вывели посмешищем, а бандитов героями, борцами за какое-то очередное народное счастье, которое и приличными словами-то описать невозможно.
Получив свободу выражения, интеллектуалы и мыслители изошли гноем, предались пустым мечтам о мифическом русском народе, коего нет и не было в помине, сочиняли опусы с туманными снами похабной Веры Павловны. Даже гений Федор Михайлович начал весь этот заунывный плач по униженным и оскорбленным, сделал модным стыдить способных людей их успехами, достижениями и нажитым богатством. И что мы имеем на выходе: очередной бунт, погромы по всей России, хамство и злобу, стрельбу по губернаторам и полицмейстерам, взрывы случайных прохожих и ответное зверство властей.
Пропасть между одичалым народом и властью можно преодолеть лишь образованием, доверием, воспитанием, но никак не призывами к покаянию, любви, и прочей дребедени, что в России всегда кончается разбоями и грабежами. Да и какая любовь и понимание возможны между неграмотными крестьянами и витийствующим господином Чернышевским. Он для народа еще один зажравшийся барчук, несущий околесицу. А вот выйдет к ним Бельский, скомандует «Братцы! Грабь, бей, круши, можно!», все тут же поймут и ринутся на вас, радетели о народном счастье. Вот пойдет потеха.
Страшно жить в России, всегда было страшно. Еще теплится надежда, что в этот раз пронесет, не ударит, одумаются. Хочется верить, но холодный разум подсказывет, не верь, беги, пока можно. Вон, бегут толпами евреи, чувствуют своим тысячелетним мудрым сердцем, грядет ужасное, маячат на горизонте тьмы озверелых азиатов, готовых опять превратить Россию в кровавый костер.
Воспитание народа – процесс длительный и сложный, занимающий поколения. Что достанется мне и моим детям, как уберечь близких от надвигающегося кошмара? Бежать ли в спокойную Европу? Купить себе дом где-нибудь на побережье Шотландии и занятся географией или иной наукой, научится читать погоду по морским течениям и приливам, найти применение лечебным травам, вывезенным мной из тропиков. Да мало ли еще достойных занятий можно найти вдали от борьбы за народное счастье, где можно просто жить и детям передать завет.
Вот недавно встретил соседа Баскакова. Тот выглядел удрученным и поведал, что захворала дочь, вполне молодая и с виду здоровая девица на выданье. Бедняжка за последнии месяцы похудела, заболела грудь, они испугались туберкулеза, но оказалось, что-то не так с щитовидкой. Теперь отправляется на лечение в Швейцарию, где, говорят, есть специалисты. Собирает деньги, выправляет паспорт. Я конечно же обещал помочь и деньгами, и сопроводительными письмами в университет Женевы, где случилось однажды выступить с лекцией.
Мы сидели с ним за чаем, разговаривали. Баскаков поведал, что наш недавний знакомый Бельский пропал, говорят уехал в Европу на воды, и может случится встретится с ним в Женеве.
Расположились с Иваном Федоровичем в гостинной напротив дедовой печки, созерцая рисунки на древних Апраксиных плитках. Интересно, о чем будет рассуждать наш потомок, когда стрелу увидит и коня, несущихся из тьмы памяти в неизвестность грядущего. Что почувствует? Поймет ли, как жили, о чем мечтали его предки. И для чего им было отправляться в Швейцарию, замышлять ли бунт, или лечиться на водах.
А еще объясните мне, почему в Швейцарии, которую и на карте толком не найдешь, есть специалисты, а в Великороссии, что залегла своим необъятным брюхом от Балтики до Курильской гряды, нет и не предвидится. Что случилось? Что мы упустили? На что растратили силы? На дутое величие, имперский размах? Да кому он нужен, если мы не в состоянии помочь собственным детям.
Ужасно. Страшно жить в России. Привыкаем, но однажды просыпаемся, и думаем, на что уходит жизнь, зачем все это барахтанье, бесплодные мечты, кровавые бунты вместо достойной жизни.
На этой странице прерывается дневник деда Николая. Дальше – пустота, и его таинственное исчезновение в предверии великой войны.
Полную версию романа ПЕТЕНЬКА можно найти на ресурсе proza.ru
https://www.proza.ru/2014/09/19/421