Отрадно, как всегда в таверне, с упоеньем, был вдоволь крепкий и хмельной медок,
Верхом, опять, под вдохновеньем, с листом на бочке, я в дрова хмельной ездок.
Вторя самой прекрасной жизни, в объятьях музы, как ночи, забыв про рок,
Летая пусть поют цикады, созвучно с рифмой бесконечных строк.
Как памятник себе с дубовым пьедесталом, я словно цель, для языков и слов,
Хвалы за рифму стуком кружек мне, среди него нередок крик ослов.
Не действует, вновь, брошенный мне в спину их словесный яд,
Публичность рифмы тяжела, всегда, под сластолюбцев взгляд.
Шум, гам, баян, без удержи веселье и пусть нас скроет от невзгод,
Совместный праздник, пир души и тела, под хоровод крепленых вод.
Нечетки неразборчивы, слова средь строчек, размякшего от солода листа,
Неважно, ведь ничего нет звучней, экспромта рифмы с полного тоста.
Врет тот, кто скажет вам, что нет места на войне, для Лиры,
Тому пусть полбу будет выстрел сделан из мартиры.
Нам среди боя милых или бойких рифмы строк,
Нестрашен навсегда заклятый враг или безмолвный рок.
Прохладной ночи, за распахнутым окном, беззвучные бездонные шаги,
Бокала на хрустальном дне, как времени иль на воде круги.
Поэт, вновь, записал под музы милый взор, как истинный творец,
Путь мысли к слову, слова от пера к листу, с листа в объятия сердец.
© Лисандр Олисс-Нэйм 2014.