Степь она моя женский род третье склонение конь он мой второе склонение мужской род боже боже думаю я как страшно они определяют род кто их этому научил почему в нашем детстве никогда так глупо так безжизненно не объясняли это слово почему мы вообще не нуждались в объяснении такого элементарного понятия как род вошедшего в нас с дней в которых мы сами себя ещё не помнили
вот зима и она женского рода в ней много усталости и старости много морщин у неё подернутые старческой пленкой глаза она сыпет снегом ее метели как седые неубранные космы ее наваленные сугробы как просыпавшийся горкой сахар на кухне где царит неприбранность и одиночество иногда эта старуха вспоминает себя молодой и идёт к зеркалу достаёт старую коробочку с пудрой на крышке выцветший ландыш пуховки никогда не было и нет там лежит клочок ваты старуха пудрит себе лицо и всматривается в зеркало и хотя зеркало отражает только белую маску сама женщина видит себя молодой тогда сходит мутная пленка и в глазах появляется блеск так блестят вновь наметенные сугробы и снег лежащий на ветках деревьев человек идущий по зиме прищуривает глаза и ловит блескучие искорки сужает зрачки ещё немного и блестка попадёт в глаз как льдинка что ранила Кая
Бересклет мужского рода он рифмуется с пистолет и словом нет зачем говорить ему он мой он не мой и никогда не будет моим потому что удел мужского рода не принадлежать а уходить как можно приручить бересклет да и кому он после этого будет нужен пусть растёт у дороги или в каком-нибудь саду английского поместья там старый садовник будет исправно постригать и поливать его кусты а Агата Кристи отправит прогуливаться Пуаро по этому саду и старый сыщик найдёт под кустом жестяную коробку с ядом пусть будет так но никто не станет говорить ему он мой
Мороженое среднего рода и никакого другого в мороженом много всего оно это многое сцепилось льдом и его нельзя разорвать разложить на составляющие иначе это будет уже не мороженое сахар нашёл себя в молоке молоко впитало сахар и добавило ванили и шоколада так они и застыли в своей последней ледяной схватке кажется что их соединила смерть но это ещё не она потому что кто-то когда-то купил своему ребёнку мороженое и велел есть его только дома опустив в чашку чтобы оно «остыло» как будто может остыть холодное а оно может в какой-то момент из холода родится тепло но оно не называется словом «остыть» ребёнок заигрался в другой комнате и мороженое растаяло превратившись в тёплое молочное облако из которого торчала деревянная палочка и потом уже ребёнок тот никогда не ел мороженое холодным а только таким тёплым сладким облаком облизывая свои вкусные губы и навсегда понимая что это лакомство про детство и про жизнь но никак не про смерть оно просто умеет притворяться
Рука она моя первое склонение женский род кто научил детей произносить эти мертвые слова она моя оно мое он мой почему им не сказали что определять род очень просто все равно что понимать вот это небо это река это снег самое трудное не это самые трудные слова слова общего рода умница задира грязнуля простофиля злюка выскочка сирота как будто у этих слов нет дома своего угла и они вынуждены побираться и ходить и стучать в двери напрашиваясь в гости чтобы на какой-то краткий миг обрести себя прислониться к кому-то кто дал бы им не эту размытую оболочку а определенного себя
Слова общего рода похожи на людей мыкающих своё внутреннее одиночество не умеющих ни к кому пристать быть по-настоящему нужными и любимыми бредущих как тени по холодной зиме перекатывающих на языке как горошины нута бересклет бересклет бересклет пока не онемеют губы и язык пока не затошнит от эхом отзывающегося внутри нет нет нет забывших тёплый вкус сливочного облака с рассыпанными крошками шоколада твердящих мертвое она моя оно мое он мой
Дети дети зачем вам эта ложь что все может быть вашим никто никому не он мой не она моя есть только минуты когда человек «попадает в такт такого же неровного дыханья» вспоминая что можно читать без точек и запятых