Грузного вида старик неспешно плёлся домой, с трудом справляясь со своей ношей – в его авоське лежал смачный полосатый арбуз. В погожий последний августовский денёк такой арбуз просто не мог подвести и обмануть ожидания. Подвело сердце. В подъезде между вторым и третьим этажами оно вдруг стремительно сжалось и так же стремительно развернулось, пронзая острой болью. Старик зашатался, судорожно пытаясь достать из кармана пузырёк с нитроглицерином. Боль усилилась до нестерпимого состояния, авоська с арбузом выпала из рук. Последнее, что услышал старик – треск расколовшегося арбуза. В эту секунду и в его сердце лопнула струна, натянутая между жизнью и смертью.
Наверное, он не успел испугаться. Гораздо страшнее были те дни, когда он во время сердечных приступов еле доходил до телефона и плохо слушающимся, распухшим языком вызывал «скорую». Вот тогда бывало действительно страшно ждать эти 30-40 минут: вдруг опоздают. Была страшна и сама беспомощность, когда больше ничего не можешь предпринять. Только ждать, замерев от ужаса, обойдётся на сей раз или уже всё. Три пенсионных года обходилось. Такую плату приходилось платить за двадцать лет руководящей работы. Многолетний заданный темп работы, нервы, редкие выходные – эти троянские кони, затаившись, ждали своего часа. И ударили в сердце в первый же год после выхода на пенсию. Он стал сердечником. Резко сдал, похудел, осунулся, поседел и поблёк – так смерть уже тогда поставила на нём свою печать, давая лишь каждый раз отсрочку.
И вот теперь он смотрел откуда-то сверху на себя, лежащего на грязных ступеньках между вторым и третьим этажами, на авоську с красной мякотью разбившегося арбуза. Видел даже закатившийся в угол пузырёк с лекарством, который он так и не успел открыть. Было удивление от того, как это всё буднично и быстро свершилось. «И долго мне тут так лежать? - вылетевшая душа ещё оперировала земными понятиями, по-прежнему отождествляя себя с покинутой оболочкой. – Эй, кто-нибудь! Почему никого нет?!». Душа билась под потолком подъезда, переживая жуть от дискомфорта и вынужденного одиночества в такой важный день. Наконец-то хлопнула входная дверь, кто-то стал подниматься по ступенькам.
«Пьяный валяется, – нисколько не удивилась подошедшая женщина, в которой душа старика признала соседку.- Не-е-ет, не похоже…Да это же наш сосед умер!».
В подъезде стали появляться и другие люди. Так они и стояли, обсуждая, что делать. Растерявшаяся душа под потолком утирала слёзы отчаяния. Думалось о близких. Они далеко и ничего не ведают. Жена, будучи энергичной, ещё работающей пенсионеркой, с утра уехала в лес за грибами и будет к вечеру. Дочь вчера навещала и сегодня точно не придёт. Как тоскливо и холодно! Как нестерпимо холодно!..
Вдруг среди вновь подошедших людей душа старика разглядела одну молодую женщину, облегчённо вздохнула и улыбнулась: «Ну слава Богу! Это СВОИ. Теперь всё будет хорошо!». Эта молодая женщина была неродной дочерью старика – падчерицей. Душа увидела, как она побледнела, узнав лежащее тело. Падчерица как будто поискала что-то взглядом поверху и кинулась в квартиру к телефону.
Тело ещё долго лежало в подъезде. Но душе уже не было так одиноко, отчаяние улеглось. В самый трудный момент рядом совершенно случайно оказалась та девочка, на матери которой он женился 27 лет назад. Оказывается, ни о чём не подозревая, они оба всегда были нужны друг другу.
«Неспроста это всё,- подумалось душе.- Наблюдающий нас это предопределил ещё тогда». ЧУЖОЙ ребёнок, эта девочка, которую он взял в свою жизнь, в свою семью, послана ему ради этого страшного часа, ставшего моментом истины. Она определена быть рядом, когда родные будут далеко. Она успокоит отлетевшую душу, избавит от леденящего ужаса своим присутствием, теплом РОДНОГО и БЛИЗКОГО человека.
Оказывается, и у последней черты, и даже за гранью бытия открываются удивительно важные вещи, понять которые при жизни мы не можем или не хотим. Но душа старика успела усвоить Урок.