03.2021:
Мы начали дегустировать европейский продукт. Это корневое отличие от привычного белорусско-венского хофа недавнего прошлого. Его прихлебатели соцговна сделали дорого - ведь Путин обещал им свободное ценообразование. Это не на долго, начаты уголовные дела. Свои у них на кухнях Там портят тоже, что могут. Сюда от ненависти на новые неизбежные веяния Миллениума подпольно везут неутверждённую рецептуру западных товаров - изделия подпольного производства. Почему? Деликатесы всё равно. Погранзаставы их, посмеявшись, пропустили. Что же это? Волчатина из Франции и китайские крокодильи фермы.
Французы любять лягушатину - все это знают. Римляне ели волков - не желали хрюкать, блеять, кукарекать... как в белке их рабы. Нравы и питание хорошо взаимодействуют. "Мы - то что мы едим" римская народная мудрость. Волчатина вкусное питательное мясо для взрослого и ребенка с европейскими корнями, вас не пытаются отравить. Что мы имеем - сосиски на волчатине, очень дёшево (пока, ведь это таможенные аресты) полдюжины или дюжина в упаковке. Их едят как сарделью. В рыбном ассортименте это: киты, акулы, дельфины - между прочим, занесены в Красную книгу.
В Ла Гар меняется постепенно весь пищевой ряд товаров. Мне, нам хорошо - всё надоело уже. Появился еврейский хоф (см. "Государство и церковь, Священный Синод"). Его тоже дегустируем. Это чуть новые вкусы, ознакомьтесь с рецептурой народов в интернете.
Совет: приобретайте акции в магазинах. Товары по акции - дегустация нового хофа. Своё мнение и пожелания выссказывайте на сайтах "Торговой палаты" и соответствующих организаций.
Княжий сказ
Бархатная шуба
лисьим мехом внутрь,
рукова полпуда,
всюду сыплет рубль,
Прадед мой богатый,
знатный был купец,
что дома - палаты,
что сундук - ларец.
Брови соболями,
властен и суров,
он владел полями,
не считал дворов,
Дочь имел и сына,
сам голубоглаз,
отчеством Анисий
сын Василий, сказ.
Хоть и староверы,
щедрый был народ,
праздник - то без меры
денег, пива вброд,
До сих пор повсюду
деньги по земле:
кто находит - чудо,
кто бросает - лесть.
Сказывают даже,
хоть, быть может, врут,
род идет от княжей,
Стрешневы зовут.
Но тому на смену
уж пять сотен лет,
а все также гневне
в праведный завет.
Та же снится воля,
шёлки и парча,
чья же ныне доля -
а теперь ничья.
Но напомнят брёвна
стен да потолка -
это только дрёма
да трещат века.
Снова по округе
россыпи монет -
кто-то сыплет, други,
золото от бед.
Джан Романов
Историческая линия
Дмитрий Донской пирует в Кремлине со своей дружиной. Кремлин в осаде войска хана Батыя. Все московиты спрятались за неприступными стенами. Пока русаки пьют и орут песни, княгиня Евдокия с двумя младшими братьями Дмитрия покидает Кремлин и бежит к Новгородскому князю Всеволоду Большое Гнездо. Поздно ночью Дмитрий присоединяется к любимой княгинюшке вместе со своими друзьями и братьями.
Когда пьяные в осажденном Кремлине засыпают мертвецким сном, Ослябя открываает Батыю врата Кремлина. Пересвет клянется Богом, что Дмитрий Донской отдает крепость Моск.
Дмитрий Донской в кручине по Мо'скве думает тяжелую думу. Вся земля сожжена Батыем. Он обращается к отцу Сергию Радонежскому по совету монахов-воинов Осляби и Пересвета. Сергий предлагает дать Батыю роковое сражение и уничтожить всю басурманскую сечь. В день битвы святой призывает на врага небесное ангельское войско. На битву как на пир являются ангелы с мечами, они рубят бесчисленное войско Батыя. Его самого, четвертовав, выставляют на стенах Кремлина. Ангелы уходят, все поле усеяно телами убитых русов.
Далее отрывки из поэмы "Куликовые были"
Автор Джан Романов
Сказитель:
Отче Сергий, ты смотрел в глаза
Богатырской рати Куликовой,
Дай увидеть мне, позволь сказать,
Пережить прошедшее по новой.
Мыслею последовать, как ты,
По пути Осляби, Пересвета,
Целовать нательные кресты
И шептать последние наветы.
Зреть даруй живую благодать
Нисхождения святого войска,
Дабы им с плечами русов встать,
Разделяя боль и смерть по-свойски.
Ощутить всем сердцем пустоту,
Отпевая павших безвозвратно,
Поклониться, шедши за версту,
И принять поклон от друга-брата.
Научи так верить и любить,
Как когда-то истово и твердо
В первой из отечественных битв
Всколыхнулась за родное гордость.
(Линден* - область розовых снов)
Полотена холщёвые отцветающих лип
Промокают росу на туманном рассвете,
Голоса куликовые прилетят издали,
Словно не было тех семи долгих столетий,
И былинные песни об отваге сложив,
Памятуя мотив древних сказовых ритмов,
Призовите ко мне тех, кто жил, тех, кто жив,
Уроните в ладонь нити древней молитвы –
Эти ленточки-крылья нежной липовой мглы,
Что медово, легко воскресит их дыханье, –
Сладко жили вы, родные, также сладко ушли,
Завещав куликам петь веками преданье,
И послышится эхом буйный отзвук мечей,
Копий треск, а потом – вой гнетущий пожаров,
Топот бешеной конницы, той, что мощью своей
Понеслась сокрушить гнев безбожный татаров…
Обратив в небо синее подуставши глаза,
Русы к полю прильнут, укрываясь печалью,
И над ними, как липы цвет, зашуршит стрекоза,
Закружится салатовой, неуемною жалью,
Полотена холщёвые золотеющих лип,
Промокните росу той победной утраты,
Куликову былинушку из туманной дали
Донесите ко мне с луговым ароматом…
Дмитрий:
"О сердце, слушай Сергиевы думы,
Ты вторишь снова бытности лихой,
Откликнись ангеловым гласом трубным,
Явив седую древность предо мной", -
И Дмитрий-князь коленопреклоненный,
Приняв огонь отеческой свечи,
Готов на битву – ярый, озаренный,
Пред небом, что ему мирроточит.
Сергий:
Предначертано быть великими не любым,
С благодатью, святыми ликами молодым,
В рукопашную пешим воином быть в строю
И не выдать тоской невольную боль свою.
Басурманину княжей кровушки не видать,
Ждет домой да с лихой сторонушки лада-мать,
Лебедица та ясноокая в день сечи
И слезы не льет, одинокая, все молчит.
Помнит княжьи слова заветные: я за Русь
Дни отдать и твои рассветные не боюсь.
Дмитрий:
Княгиня Евдокия, старец Сергий,
Твои наветы бережно храня,
Любовью чистой умывала сердце,
Пусть та слеза умоет и меня,
Сливаясь так c её священной сенью,
Твои слова, как бусины, собрав,
Я познаю разлуку, единенье,
И гордость, и суровый княжий нрав.
Из слёз её сложу напев былинный
Для всех времен, для нынешнего дня,
Ты песней этой, новой и старинной,
Мой святый отче, озари меня.
И скорбный лик в красе иконописной
К тебе, как к образам, оборотя,
С ней разделю я ночь молитвы истой,
Свою любовь качая, как дитя.
Евдокия:
«Береги себя, милый, храни себя,
Погляди, ведь живешь на износ,
Берегиня твоя заплетет, скорбя,
На рукав оберег из волос…» –
Где-то в дальнем краю,
Все леса да поля,
На земле – не в раю
Молит лада твоя.
«Ведь и навыку нет, чтоб себя жалеть,
А огонь-то у русских застав,
Знаю, лада, ему ты не дашь гореть,
От неволи преградою встав». –
Где-то в дальнем краю,
Все леса да поля,
На земле – не в раю
Плачет лада твоя.
«Травы здесь захлебнулись уже слезой,
Пожалей, мой голубе, огня,
Там, куда тебя Бог поведет, родной,
Береги себя ради меня,
Сгинешь в дальнем краю,
Где леса да поля –
На земле, не в раю,
Умереть мне любя…
Всеволод:
Утолять тоску любимых
виноградьей влагой слез,
звоном ягодного ливня,
вкусом яхонтовых рос,
холить ласточкины гнезда
над обрывами разлук,
проглядеть глаза и звезды,
дни и ночи, степь и луг,
отводить дыханьем стрелы,
отворять душою страх,
простирая крылья белы,
стать молитвой на устах,
исцелять умы и раны,
возвращая небу синь –
золотая участь равно-
богатыревых княгинь...
Дмитрий:
Усладу слов таких животворящих
Впитаю платом со святой водой,
Так вторя плачам, с нежностью звенящим
К дарованному ей самой судьбой:
Евдокия:
Чем отплатить тебе, родной, за счастье,
За чудо ежечасное любви,
За день животворящий и звенящий,
За ночи безоглядные мои?
Душою рядом в мрачную годину,
Рукой и сердцем верным, словно в старь,
Отдать тебе всю нежность, господине,
Стать для тебя опорой, государь?
Совпасть числом, уменьем, мыслью, духом,
Почувствовать сердечною волной,
Лечь тихо на плечо лебяжьим пухом,
Грозить врагам безжалостной войной?
В смертельный час явиться новой жизнью,
С тобою в сечи, хоть и без тебя,
Твой сохранить Завет, твою Отчизну,
И встретить, князь, с победою, любя?
Последнее «прости» шепча ушедшим,
Прийти твоею тенью под дождём,
И с благодатной скорбью, звука легче,
Отпеть среди толпы сирот и жён.
Погребальная песня Евдокии
По щиколотку слезы – тихие слезы небес,
слезы покоя, застывшего у изголовья,
в сумраке ладаном ткутся узоры словес –
кто-то сегодня отпет в облака у налоя.
Хлеба ладью омакну в чашу светящихся вод,
солью посыплю земли, густо политою кровью,
и причащусь – от побед да непосильных забот,
мир ваш любовно своей легкой ладонью укрою.
Как тяжела для таких пухом летящая тишь,
как вам печальна река этой прозрачной отрады,
но отдыхает душа, если вокруг поглядишь,
воздухом дышится всласть – знаете, верю, я рядом.
Где-то уж близко совсем, к вам долгожданной пришла,
слезы ведь – влага небес, солнцем согретые тоже,
вот потому эта грусть так хороша и светла,
вот потому так тепло капли скользнули по коже.
Дмитрий:
Дайте покоя могилам погибших солдат,
Жаль пусть теперь замолчит,
Просто дайте покоя,
Ведь умирали – не стать для потомков героем,
Сечь покрывается лесом и радует взгляд.
Вырастут сосны, заплачут янтарной смолой,
Пусть не узнает никто горевального плача,
Да и не нужно, чтоб кто-нибудь сердцем горячим
Здесь утешал –
Неутешен парадный их строй.
Пусть онемеют кликуши, и так воронья
Вдоволь осенней порой,
Словно черные тучи,
Здесь, среди сосен, им каждый пробившийся луч
Страшен в безжалостно липких струях янтаря.
Дали Руси, вы не плачьте над сенью могил,
Лучше в траве пусть играют беспечные дети,
Сосны скрипят,
Их качает влюбившийся ветер,
Дышится сладко смолой и мольбой тех, кто жил.
Сказитель:
И вновь к тебе я, преподобный Сергий,
Оборочу и мысль свою и взор,
И в думы, осененные усердьем,
Проникнет старца тихий разговор,
Несущий весть благую в назиданье.
Забудусь, голос слыша, отче, твой,
Волью, как дань, я и свое дыханье
К тем куликовым кличам над землей:
Над звонницею облака - славят дыханьем,
ступени стертая доска - славит дыханьем,
ветра гудят в колокола: славя дыханьем,
дождь полирует в зеркала: славьте дыханьем,
три гулких возгласа басов - славят дыханьем,
и альтов отзвук невесом - славит дыханьем,
где камень, в небеса крича, славит дыханьем,
в песке горит твоя свеча, славя дыханьем,
и тихо уплывает вдаль - благовестанье,
и рук не чувствует звонарь – одно дыханье...
Всеволод:
Меня разбудит звон колоколов
И унесет в те памятные дали,
В которые их еле слышный зов
Иной, возможно, чувствует едва ли.
Понять душой и сердцем оправдать,
Поверить слову искреннему смело
И снова видеть доблестную рать,
И рисовать немного неумело,
Как дышат дети сладостно во сне,
Не помня дня проказы и заботы.
Все это здесь и, кажется, во мне
Живет, равняя промахи и взлеты.
Есть от чего зависеть, что любить,
Что чувствовать седьмым каким-то чувством,
Скорее, не надеяться, а мнить,
В движенье плавном от истока к устью.
Дмитрий:
Отче Сергий, подними с колен
И благослови у Радонежа,
Сквозь полон времен кому-то тлен –
Для других живо вельми понеже,
С теми Бог, кого ты возлюбил,
С теми справедливая победа,
И покой, и благодатный тыл,
И простая мудрая беседа.
Нам явив, как было, чудеса,
Наставляй утерянную память –
Божия раба на княжий сан –
Милостью своей пребуди с нами!
*Линден (англ - Linden) - дерево липа, липовый цвет.
Дмитрий Донской в Троице-Сергии (Александр Домогаров). Плащ и платье тотал лук - Armani. Посох, пряжки Armani (слоновая кость). Нарукавники сплав неф Нотр-Да;м-де-Пари; - Armani. Укладки и стайлинг - Armani. Браслеты - Armani, золото.
Всеволод Большое Гнездо. Наряд - платье тисненая кожа, вышивка драг. бис. - Александра Невского Лавра. Укладка шельф - Armani, stop - Karl Otto Lagerfeld. Посох-рукав (неф Нотр-Да;м-де-Пари;) Karl Otto Lagerfeld. Блуза, под и обувь - Armani. Серьги золото, бриллиант.
Страница Фейсбук Элис Домогаровой
2019 год
Алекс Домогаров, Юрий Домогаров, Джан Романов, Сергей Безруков
Александр Невский Никон и Одигитрия - во Славе