— Помогите!
Все тело Касея трясло, как если бы через него пропустили электрический заряд. Его голова моталась, взгляд был диким и изумленным.
— Пожалуйста!
Маргарет и Дайяна смотрели на нею с ужасом, открыв рты. Маргарет очнулась первой. Она приблизилась к Касею и попыталась оторвать его от стекла.
— Маргарет, не надо! — визжала Дайяна. — Не трогай его!
— Но мы должны что-то делать! — вскричала Маргарет.
Через некоторое время обе девочки поняли, что Касей больше не трясется. И он смеется.
— Касей? — спросила Маргарет, уставившись на него. Ужас у нее на лице перешел в изумление.
Касей прислонился к стеклу, его тело оставалось неподвижным, рот растянулся в широкой, злобной ухмылке.
— Обманули дурака! — воскликнул он. И начал смеяться еще громче, указывая на девочек пальцем и повторяя сквозь ликующий смех: — Обманули дурака, обманули дурака!
— Это не смешно, — истерично воскликнула Маргарет.
— Ты притворялся?! Я не верю! — Лицо Дайяны было белым, как лампы над их головой. Губы ее тряслись.
Обе девочки прыгнули на Касея и повалили его на пол. Маргарет села на него, в то время как Дайяна держала его за плечи.
— Обманули, обманули! — продолжал Касей, остановившись лишь только тогда, когда Маргарет начала сильно щекотать его.
— Ты крыса! — кричала Дайяна. — Крысенок!
Эта забава была внезапно прервана глухим стоном. Все трое повернули головы по направлению звука.
В большом подвале было тихо, слышалось только тяжелое дыхание детей.
— Что это было? — прошептала Дайяна.
Они прислушались. Еще один стон, печальный звук, заглушённый, как звук саксофона. Усики древообразного растения внезапно упали, как змеи, спустившиеся на землю. Еще один низкий, печальный стон.
— Это растения! — сказал Касей испуганно. Он сбросил с себя сестру и вскочил на ноги,
пригладив свои взъерошенные светлые волосы.
— Растения не кричат и не стонут, — заявила Дайяна, не спуская глаз с широкой траншеи, где росли деревья, наполнявшие комнату.
— А вот эти и кричат, и стонут, — сказала Маргарет.
Усики дерева задвигались, как человеческие руки. Дети опять могли слышать дыхание — медленное, ровное дыхание. Затем вздох, как будто откуда-то выпустили воздух.
— Пошли отсюда, — сказал Касей, становясь на ступеньку лестницы.
— Это определенно ползет сюда, — сказала Дайяна, следуя за мальчиком, глазами следя за двигающимися, стонущими растениями.
— Я уверен, папа все сможет объяснить. — Маргарет старалась говорить спокойно, но ее голос дрожал. Она последовала за Дайяной и Касеем.
— Ваш отец колдун, — заявила Дайяна, достигнув двери.
— Нет, он не колдун, — быстро ответил Касей. — Он здесь делает очень важное дело.
Высокое растение вздохнуло и, казалось, склонилось в их сторону, поднимая свои усики, как будто приглашая их вернуться.
— Давайте убираться отсюда! — воскликнула Маргарет.
Все трое чуть не задохнулись, взбегая по лестнице. Касей плотно закрыл дверь, убедившись, что замок щелкнул.
— Колдун, — повторила Дайяна, нервно играя прядью своих длинных рыжих волос. — Определенно колдун.
Наверное, сегодня это было ее любимое словечко. Но Маргарет должна была согласиться, что оно очень подходит обстоятельствам. — Да, папа предупреждал нас, чтобы мы не ходили туда, — сказала Маргарет, пытаясь восстановить дыхание. — Я думаю, он знал, что это испугает нас и мы ничего не поймем.
— Я убираюсь отсюда, — сказала Дайяна. Она вышла за раздвижную дверь и повернулась к Маргарет. — Хочешь прийти и порешать задачки попозже?
— Да. Конечно, — согласилась Маргарет, все еще размышляя о стонущих, движущихся растениях. Некоторые из них, казалось, хотели достать их, как бы взывая к ним. Но конечно, это было невозможно.
— Попозже, — сказала Дайяна и рысцой побежала вниз по дорожке.
Лишь только она исчезла, из-за угла показалась темно-синяя машина их отца и выехала на дорожку.
— Папа вернулся из аэропорта, — сказала Маргарет. Она повернулась к Касею, который шел за нею в нескольких ярдах по коридору. — А дверь в подвал закрыта?
— Да, — ответил Касей, еще раз оглянувшись, чтобы убедиться. — Папа никак не узнает, что мы…
Он остановился. Его рот открылся, но оттуда не вылетело ни звука. Лицо Касея побледнело.
— Моя рубашка! — воскликнул Касей, шлепнув по своей голой груди. — Я оставил ее в подвале.