Настоятель нашего сельского храма о. Владислав родом был из семьи, давным-давно прибывшей с материка, да и прочно осевшей на Камчатке. И, так как отец его в своё время держал собак, увлёкся и он этим делом: завёл себе хорошую нарту собак и с успехом участвовал в знаменитой «Берингии» - соревнование – пробег на собачьих упряжках через всю Камчатку. Да ещё и детей своих к этому делу пристрастил. Но, жизнь повернулась так, что пришлось ему переехать в город на постоянное место жительство. Собак частично взяли с собой, частично определили в чужие, добрые руки.
Зима в том, 2018 году, выдалась тяжелой, многоснежной. Мужиков, как сейчас это часто водится в сельских храмах, в общине нет. Вновь прибывший, молодой священник отбыл за семьёй в город. Добровольцев чистить снег вокруг храма тоже ждать было особо не от куда. Вот и пришлось нам, «бабушкам» с клюшками делать это самим.
После очередной январской пурги, пришла я с лопатой и метлой к храму. Погода установилась. День был голубой, солнечный, ясный. Вокруг храма очистилось быстро – узенькую дорожку от калитки до церкви уже кто-то из дежурных женщин почистил. Расчистила остальное быстро. Но ещё нужно было пробить дорогу от храма до дома священника – ждали его приезда. Не одна пурга прошлась с метлой за время его отсутствия. Замело основательно. Ни с одной стороны подхода к дому нет. Снег за долгую непогоду слежался, у трамбовался ветром в сплошное, жёсткое полотно, которое проще было резать на кубы штыковой лопатой, чем чистить обычной, для снега. Потела я, кряхтела, резала эти самые кубы, кидала, и не сразу заметила возле себя этого пса. Крупный, явно из ездовых, в хорошей зимней шубе самец, ухоженный и сытый. Очень похож на хаски, но крупней и кареглазый. Заметив мой взгляд, он подскочил с уже вычищенного участка тропы, завилял хвостом, засуетился чуть повизгивая – явно что-то хотел донести до моего сознания.
- Чего тебе надо? – задала я ему риторический вопрос- некогда мне с тобой! Пёс снова улёгся на тропу и уныло засунул нос под лапы. Так мы с ним работали ещё с полчаса. Дорожка длинная. Снег глубокий. Устала я сильно, вымокла. Присела на корточки отдохнуть. Пёс подошёл ко мне, посмотрел на меня своими умными, почти человеческими глазами, всё про меня понял, взвизгнул и рванул куда-то прямо через глубокую, снежную целину. Посмотрев внимательно, поняла и я: он ждал, когда я дочищу дорожку до питомника за металлической сеткой, где о. Владислав держал своих щенят. Посмотрел на меня и понял – долгая история! Эта бабка с лопатой и вообще может не успеть сегодня. Тем более, что выкопанная дорожка явно шла далеко от питомника. А ему так хотелось прибежать к родному месту, к этой самой металлической сетке под навесом, где он вырос, и где, и сейчас стояла брошенная хозяином кормушка для щенят. Отпустили новые хозяева пса погулять, или сам ушёл – неизвестно. Он тяжело барахтался в снегу, так глубоко, что наружу торчали только уши да нос. И всё-таки добрался. Несколько раз подпрыгивая на одном месте, утоптал себе местечко возле самой сетки и надолго застыл возле неё, уткнувшись носом, что-то разглядывая и принюхиваясь.
В начале января дни у нас ещё совсем короткие. Стало смеркаться. Заторопилась я с лопатой – немного уже до крыльца оставалось. Очистила крыльцо, добралась до калитки и, покачиваясь от усталости, поплелась по вычищенной дорожке к церкви. Пёс лежал, свернувшись калачиком, у самой двери храма. Я уселась на стоявший в углу, под навесом, колченогий табурет, измазанный голубой краской.
- Что, друг, тоскливо тебе? – говорю- нет хозяина тут давно уже, и не будет. Привыкай к новому. Пёс поднялся, подошёл ко мне и положил свою печальную морду мне на колени. Так мы ещё немного посидели, повздыхали. Но, вспотевшее от тяжёлой работы тело, быстро замёрзло. Пришлось мне, прихватив лопату с метлой, поспешить домой, оставив приятеля на крыльце храма, вновь свернувшимся в калачик. Я попыталась позвать его: может новый хозяин уже потерял пса, ищет. Но он даже не поднял головы. Это был очень умный пёс. Понимал, что нет хозяина здесь. Но ещё он понимал, что вот этот брошенный собачий вольер, и вот это крыльцо деревянного сельского храма, пропахшего навечно церковными запахами ладана и хозяина, где ходили его ноги, – его родина, его самое родное на земле место.
Утром собаки на крыльце уже не было. Умный был пёс. По тосковал и вернулся в свою новую, судя по всему, не тяжкую жизнь. Часто думаю, и часто говорю, что многому надо бы нам, людям, поучиться у наших «братьев меньших». Меньше бы было безобразия на Земле. Такой верности к бросившему его хозяину, такой, совершенно человеческой тоски и среди людей не часто встретишь. Мы все стали слишком самодостаточны. Такое противное слово – самодостаточный! Как может один человек, в переполненном мире быть самодостаточным?
Однажды ещё мы встретились с этим псом. Он бежал впереди какого-то мужчины. Увидел меня, подбежал, ткнулся носом в шубу. Наверное, от шубы пахло ладаном – из церкви шла. По вилял хвостом, попрыгал. Но, позвали его, и позвали меня. И мы побежали в разные стороны. Я даже имени его не расслышала, и не запомнила. А вот пёс этот запомнился навсегда. Кода я вспоминаю его, всегда приходит чувство вины и собственного несовершенства, грешности. Хочется покаяния не знаю сама в чём.
22. 11. 2019 г.