Брутальные поэты из трущоб Парнаса
пьют ром с хандрою, жарят уголовный спирт.
Их знает участковый, презирает масса,
а музы не прощают даже легкий флирт.
Им даже в страшном сне бодлерщина не снится –
противен всякий классик вечной скукотой.
Мажорностью противна пыльная столица,
и перегар души, и мыслей перегной.
А где-то далеко, у Чада, есть жирафы,
изысканы они, волшебны и легки.
Плач с перепоя хуже всех страшилок снаффа.
И скок жирафа – вам не белочки прыжки!
А после целый час от ордена до «вышки» –
брутальным штрафникам как никому везет.
Строчить, строчить, строчить, строчить без передышки!
«Бах!» – словом наповал, навылет и навлет!
Могучим добрым словом пробивают вирши,
как вольнодумный глум, цепляют «ять» и «ер».
Какой-то чистоплюй такого не напишет!
В антимирах шары вращает Люцифер
и флейта водосточных труб зовет поэта,
грохочет смачный бас и медный перезвон.
К чертям ограниченья, на*уй все запреты!
Брутальные поэты – блеск и моветон!