По кромке запорошенного сна
Шла девушка в бездонной телогрейке,
Но тело грела вовсе не она,
А две давно бездомные индейки.
За пазухой несла поникших их,
С единственно преследуемой целью,
Дойдя до дома, выпить на троих
И поделиться с птицами постелью.
Продрогшие ночные облака
Ворчали друг на друга, но не грубо.
И даже прослезился я слегка
В подушку холостяцкую сугубо.
Проснувшись в крупнокапельном поту,
Почувствовал скукожившимся сердцем,
Пора найти единственную ту,
С которой, жил бы радостным индейцем!