Вы производите... впечатление женщины...
ласковой, трепетной, любвеобильной.
В это хочется верить, Вы на это толкаете внешне, и
я уже в это верю. Пелена наважденья так сильно
охватила меня. Лишь последним усилием воли
я стараюсь сдержать откровенность в глазах,
но напрасно. Беспечно попавшийся кролик
в сети Вашего взгляда. Мне не вспомнить дорогу назад.
И не очень-то хочется, повод отсутствует.
Мы одни, я и Вы... Остальные не в счёт,
им не свойственно вовсе то состоянье со-чувствия,
что соблазн со-участия за собою влечёт.
Мы сообщники с Вами, неверною волею случая.
Этот вечер так скучен, так шумен, безвкусен и сер,
но прекрасен по-своему... и в нём легче влечению жгучему
тонкой нитью симпатии нас связать и опутать совсем.
И мы рады ему, и уже не способны опомниться.
И уже не запомнить всех подробностей наших безчинств,
но когда нетерпения нашего чаша совсем переполнится,
так что станет смущать окружающих, больше конечно мужчин...
Мы отправимся прочь. В ночь... Подальше от этого вечера.
Только шелест листвы будет верно сопутствовать нам,
а сквозь эту листву свет луны – воплощение вечного,
не в пример мимолётности уличных ламп.
Их удел им под стать – лишь служить обрамлением улиц
и центральных аллей, как бы тем ограничив пути.
Но увы, не для нас, ведь уже наши чувства проснулись,
и нам сложно теперь хоть какой-то маршрут соблюсти.
И вообще, что за блажь в эту ночь торопиться куда-то,
суетливой поспешностью сглазив возникший мираж...
Чтобы днём разойтись в свои жизни, ввернув виновато
при прощанье у двери на лестницу – Искренне Ваш.
И закрыв дверь, забыть... Я забыл очень многое с Вами.
Слово Вы, прошлый день, неотложное множество дел.
Весь немыслимый вздор, называемый только делами.
То, что вышло иметь... до тебя... я совсем не умел
так легко отдаваться во власть своеволия страсти,
не фальшивя душой, не боясь за свой следущий шаг.
Я не требую многого... Я ищу лишь частицу участия.
Со-участия. Со-чувствия. Что нечасто случается так.
Ты меня захватила, увлекла, повела за собою,
побеждённая, женщина, жертва, в безнадёжный вступившая путь.
Я в душе разрушитель, жестокий безжалостный воин,
даже жестом отчаянья всё назад невозможно вернуть.
Но ты это ждала?... Что ж, тем хуже, моли же, взывай же теперь о пощаде,
голоси о спасенье своей безвозвратно пропавшей души.
Чувства рушат границы? Заблужденье, рождённое в яде
твоего опьяненья. Пробужденье скорей сокрушит
и твои идеалы, дела. И жестокой ошибкой
вдруг покажется шаг, совершенный тобой.
Этот шёпот мой ты всепрощающе встретишь улыбкой.
Ты запутался воин, так стремительно бросившись в бой.
Я запутался... Боже, чего не придумают люди,
чтоб сложней сделать жизнь, посчитав что украсят её.
От таких комбинаций любой о душе позабудет,
обречённо признав, что потёмки – чужое бельё.
И повергнутый этим не слишком большим откровением,
в отступленьи стараясь свалить всё на тусклость луны,
на холодный приём, алкоголь, на избитое мнение,
что не столь уж достойно подступаться тайком, со спины.
Ты обиделась... Девочка, полно. Прости неудачную шутку.
Словоблудие губит, увлекая оттенками слов.
Но слова – лишь стихия, и наверно не стоит так чутко
им внимать. Ты пойми, для тебя я сегодня готов...
Нет... Конечно всегда... Это слово совсем уж бесплотно.
( Я молчу про Уайлда ) Может быть ты не веришь в каприз,
но каприз это искренне. Всё остальное условно,
неестественно, выспренно, лживо. Лишь внезапно возникшее из
впечатленья влечение, лёгким взмахом за грань равновесия...
Мир, лишившись опоры, вдруг рассыпался бисером звёзд.
Только нас, ты согласна, не растрогает это известие.
Мы захвачены большим, чтоб к нему относиться всерьёз.