Раскрыл вновь театр объятья-кулисы,
Как будто всю душу хотел распахнуть.
На сцене стояла и пела актриса,
И песней той словно звала меня в путь.
Актриса была ослепительно юна,
Безумно прелестна, смертельно нежна, -
И грустной души моей гибкие струны
Той песней невольно вздымала она.
Скрестили софиты мечи-лучи лихо,
Собравшись от сглаза её защищать.
Я ж, сидя во тьме, им завидовал тихо,
Что только им можно её целовать.
Но вдруг отступили софиты внезапно,
Исчезла актриса за жуткою тьмой.
А я задрожал, - я боялся ужасно,
Что захлебнётся она тьмы волной.
Но мгла отступила. Актриса всё так же
Смеялась и пела, смерть злую кляня.
О, как я был счастлив! Почудилось даже,
Что песню ту пела она про меня.
Как будто меня умоляла, рыдая,
Чтобы не смел я её разлюбить,-
И голос теряла уже, уверяя,
Что без меня ей никак не прожить.
И верилось мне, что удачу найду я,
Что стану отныне добрей и смелей, -
И только лишь ветер попутный подует
Вслед утлому ботику жизни моей.
Актриса звала на великое дело:
Терпеть и бороться, страдать и любить.
Я понял: в то время, когда она пела,
Мне не было страшно своей жизнью жить.