Она кричала: «Знаешь что? Завязывай!
Я передачи не хочу носить
В твою тюрьму с окошками стоглазыми,
А по ночам в подушку голосить.
Ребёнку лгать, что папа пашет лётчиком,
Что он вернётся скоро, по весне.
Да проклинать за то, что стал налётчиком,
Ты выбора не предоставил мне!»
Она кричала долго, в исступлении,
Я молча слушал, всё ведь понимал…
Корил себя, судьбу, то поколение,
Которое накрыл жестокий шквал.
Пообещал, поклялся: «Всё! Отброшено!
Надену лучше нищего суму…
Прости меня, моя любовь хорошая!
Я гвоздика чужого не возьму…»