Процесс бракоразводный длился 9 лет,
В ту пору «Таше» стукнуло 31,
Но для неё запретов не было и нет –
Она сама себе по жизни «господин».
Она успела обвенчаться снова
С немецким принцем Николаем в Лондоне…
Тот должен отказаться от престола,
Поскольку мезальянс карался при дворе.
Нассауский, принц «крови» в королевстве, –
Не вправе был жениться на «простой» невесте.
Чтоб как-то притушить придворный «фейерверк»,
Ей дали титул графини Меренберг.
Оставшуюся жизнь Наталья прожила
В Висбадене с любимым добрым принцем,
И там же трёх детишек родила,
Порой по родине скучая, близким…
Когда после смерти мужа узнала:
Её хоронить не позволят в том склепе,
То в завещании приказала,
Подумав, – не будет тем хуже,
Останки её чтоб сожгли и пепел
Развеяли чтоб над могилой мужа.
Исполнили согласно завещанию…
И урну к мужу на могилу принесли.
Остались лишь воспоминания…
И ни креста, и ни могилы, ни плиты…
Ушла Наталья, баронесса Меренберг,
Жена «негласная» принца Нассауского
И дочь Великого поэта русского,
В 76 от роду, отжив свой век,
Весною, в мае (–) 913-го.
Александр, первый сын поэта,
На свет Божий появился в (–) 33-ем.
Был добрым, нежным, и, при всём при этом,
Был рыжим. И тут позвольте Вам заметить,
Что тему эту мы уж обсуждали,
Когда поэт забыл о ревности. Читали?
С тех пор он Сашку больше всех взлюбил,
Да и Наталье все грехи с того простил.
Так вот, в 15 лет тот рыжий Сашка,
Приказом Николая Первого – царя,
Был отдан на учёбу в корпус Пажеский,
Как обещал он Пушкину в тот час, когда…
А через 3 года – в 18 лет –
В лейб-гвардию зачислен был корнет.
По званьям вверх шёл быстро, на коне верхом,
И через 10 лет, уже полковником,
Уходит, вдруг, в отставку, да не по летам…
Есть запись: «… по семейным обстоятельствам».
В ту пору он уже 3 года как женат
На Софье Александровне Ланской.
В семье её был длительный разлад,
И Соня оказалась круглой сиротой.
Так, вместе подрастая у отчима в семье,
Братишкой и сестрёнкой звались, как и все.
Когда исполнилось ей 19,
Ему, поручику, – 24,
В любви решили обвенчаться,
Но были сложности большие:
Священник полковой встал против брака,
Родство в их отношениях «прочёл» –
Ланской был отцу Софьи кровным братом.
Епископ на «смесь крови» тоже не пошёл.
Уладил все дела сын Николая,
Российский император Александр II.
С времён отца, поэта восславляя,
Вопрос венчания оставил за собой.
Сам брак был освящён по всем канонам,
Что требовала церковь тех времён, –
Счастливым оказался, плодотворным;
11 детей родилось в нём:
Сперва Наталья, Софья и Мария,
За ними следом Александр, Ольга
И Анна с Гришей (имя Гавриила),
И Пётр, Надя, Вера и Серёга.
В отставку он подал из–за семьи,
Чтоб ближе быть к жене и детям,
А не стоять полком от города вдали
И, навещая, их считать… Уж третий…
На «мирной» должности – посредник мировой –
Он всяко насаждал «правила приличия».
Быть тщательным во всём дано ему судьбой:
Не раз был награждён «знаками отличия»…
Средь них: «Ввод в действие реформы о крестьянах,
Что вышли с крепостной зависимости»;
6 лет он службу нёс «за правду без изъянов»,
Решая все «дела» по справедливости.
Но всё ж военная стезя была милей.
На службу он вернулся в (–) 67–ом.
И, будучи отцом уж восьмерых детей,
Гусарского полка стал командиром.
В войсках прославился как «идеал
Командира–джентльмена». На том стоял
И впредь, и на войне русско–турецкой,
Командуя 13-ым полком гусарским.
Спасал болгар от зверств империи Османской,
За что был награждён приказом царским:
«За храбрость» – саблей с позолоченным клинком
И орденом Владимира с мечами и бантом.
А в 47 лет генерал–майором
Бригадой командует в свите царя.
Прощаясь с полком, был «премирован»
Часами настольными. В них, память храня
О боях на Балканах, на циферблате
Шли, вместо цифр, названия сёл, городов,
Отбитых полком от турецкой рати,
Свободу неся от османских оков.
Часы эти – память о тех из полка,
Кто с Пушкиным рядом шёл на врага.
А Софья Александровна, любимая,
Желанная жена, вдруг умерла, –
Так рано, не дожив до сорока,
Детьми и мужем, и судьбой хранимая…
Ей было 37. Два года до войны.
Сиротами остались 11 детей…
Отправлены в именье двоюродной сестры,
К Анне Николаевне, до лучших дней…
Отец, бывало, навещал их иногда,
А то, всех вместе, возил и в города,
Где полк стоял по линии границы.
А тут война! Живым им долго будет сниться…
Лет 8 прошло после смерти жены,
Как Александр второй раз женился.
Венчались в церкви, что близ Лопасни
(В этом имении дети росли),
И где он в свои 50 поселился.
Женился в надежде, чтоб мать заменить
Дочуркам своим Надюше и Вере,
Но не было слов, чтоб жену похвалить –
Мария другой оказалась на деле.
На 20 лет была моложе
И к детям его относилась негоже.
Дочурки «вечно ходили в заплатках»,
И с новой мамашей жилось им несладко.
От брака с Марией – двое детей:
Сначала был сын, много позже и дочь.
«В свите царя обстановкой владей,
Про отдых забудь, и мысли все прочь».
Изрядно устал генерал-лейтенант;
Недавно исполнилось 57;
Но в этом году бесконечно был рад:
Остался с женой, ну, считай, насовсем –
Елену, дочурку, в тот день родила
Мария Александровна Павлова.
Остаток жизни прожил в её поместье,
Но в старости покой лишь только снился –
Он в «Табели о рангах» был на высшем месте,
И в чине тайного советника трудился.
Был членом совета по учебной части
Двух женских институтов в г. Москве;
Совет Опекунский, при его участии,
Стал многим защитой их прав на суде.
Но штатской одеждой всё тяготился…
Вернуть чтоб мундир, к царю обратился.
Тот дал указание: «…восстановить
Пушкина в званьи», чтоб в форме ходить.
Прожил бы дольше, когда б не узнал:
«Россия вступила в войну с Германией».
И…в спальню пошёл. Обедать не стал.
Прилёг на кровать… и почил в бессознаньи.
И умер он от огорчения,
Что стар уж был и немца бить не сможет.
Совсем недавно отметил день рождения, –
Казалось, был на 20 лет моложе.
Пошёл ему тогда 82–ой…
Не посрамил Поэта нелёгкою судьбой:
В делах России – наставник и герой!
Один из правнуков Поэта
Сказал когда–то по секрету,
Что «Пушкины (мол) никогда
Не жили просто». Вот те на!
Ни деды и ни прадеды,
Ни дети, внуки, правнуки?
Другой из правнуков заметил,
Что брат на отношенья метил
Семейные, где страсти в моде,
Оттуда и молва в народе.
Живёт уже шестая ветвь
Потомков любящей семьи,
И бесталанных средь них нет,
И не найдешь, как не ищи.
У каждого своя дорога,
Точнее если, то стезя –
Живут свой век веленьем Бога,
Мешать с молвою их нельзя.
А как сказал про смерть Поэта
Тот гений юный, Lermo;nt–ов?
Был сослан на Кавказ за это –
Во смерти клял придворных псов.
Писал свой стих 28–го,
За день до смерти Александра.
Январь то был(–) 37-го, –
Смертельная, все знали, рана…
На день девятый, поминальный,
Lermo;nt читал стих «криминальный»
В кондитерке, ну в том «бистро»,
Где встретил в первый раз его.
Стих в сотнях списков разослали
Друзья и все, кто почитали
Труды Великого Поэта.
Спасибо скажем им за это!
Иначе, лет так через двадцать
Мир мог узнать о том стихе, –
В журнале Герцена, средь публикаций,
В (–) 56-ом, в другой стране,
Во время царских коронаций
Второго Александра в Питере, Москве…
Погиб поэт и нет ответа,
Который он искал в ночи.
Мелькнула как-то дама света…
К себе в квартиру Натали
На ужин светский пригласила.
Наталья вовремя явилась;
Её до двери проводила,
Сама же в залу устремилась.
Наталья входит… - Жорж Дантес?
И к ней спешит, в любви клянясь.
Она, от шока сторонясь,
За дверь метнулась, без словес…
И дальше… Коридор, карета,
Домой спешит: «Что было это…?
Зачем? Мы не были врагами,
Мы с ней встречались «вечерами»!
Идалия Полетика…?
Умна, мила, приветлива…»
А вскоре, письмо в том конверте –
«Диплом» рогоносцу поэту.
И слухи разносятся в свете:
«Наталья отдалась Дантесу».
Что почерк женский в «Адресате»
Знать «пушкинисты» не «хотели».
Наталью обвинить в «разврате»
В стране Советов им велели.
И всё ещё мы слышим мненье,
Что виновата Натали, –
Уличена была в измене,
Вина её, как ни крути.
Но два «Диплома» сохранились!
И наши эксперты трудились
В (–) 987–ом в НИИ…
Не так давно. К чему ж пришли они?:
«Написано одной рукой,
Рукою женской – дамы светской,
Эмоции вели порой –
«Чрезмерный росчерк» под виньеткой
И много знаков восклицаний,
Как признак желчных пожеланий».
Остались письма от Идалии.
Сравнить лишь почерк, и так далее…
«Дипломы» те – его основа.
Графологи, за вами слово!
180 лет прошло,
Как А.С. Пушкина не стало.
До нас давно уже дошло:
Винить Наталью – не пристало.
Та Натали для нас – знак верности, венец –
«Чистейшей прелести чистейший образец».