Съемки с нашим участием продолжились. Уж не помню сколько дублей было снято. Был ещё один кофейный, чайный и бутерпродный перерыв, после чего в следующий перерыв нас пригласили на обед. И здесь в очередной раз мы удивились, но точнее сказать, изумились. Оказывается, за то время, что мы снимались, неподалеку от нас был сооружен из брезента обеденный зал, в котором нам предлагался фуршет. За широкой стойкой расположились повара – бойкие латинос.
А за витриной стойки чего только не было – различные колбасы, сыры, ветчина, балыки, оливки и уж не помню что ещё. Мы, москвичи, в это время с ужасом заходили в продовольственные магазины, где за стеклянными витринами было пусто. За время «гласности» колонна окрепла и делала всё, чтобы вызывать недовольство людей.
А тут на тебе – ешь, не хочу. Испанским никто из нас не владел а потому повара нам предлагали указывать, что накладывать в просторные тарелки. Мы, конечно, попробовали многое. Некоторые женщины стали прятать за пазуху различные угощения. Хотелось, видимо, и домашних угостить. Наелись мы, как говорится, от души. Никогда не забуду – жующий подле меня сотоварищ мечтательно произнёс: «Я такую ветчину лет десять не ел». А тут нам объявляют, что всем следует идти за горячим – бифштексами, гарнирами и чем-то ещё к специальной машине-кухне. Но мы, к сожалению, так наелись, что для бифштексов в наших желудках места уже не было.
Время до окончания обеда ещё было, и я решил посмотреть, что находится в крытых брезентом кузовах грузовых автомобилей. И тут я в очередной раз буквально изумился. Оказывается в этих машинах чего только не было – доски, различные рейки, фанера, дсп, двп, различные профили из металлов, пластмассы и многое другое. Всё это для съёмок не пригодилось, а привезено было на всякий случай, а вдруг режиссер захочет быстро соорудить какие-то декорации на натуре. А потому на всякий случай всё для этого имеется. Ну и ну, нашим организатором съёмок такое и в голову не приходило. К тому же у нас на всем экономили. И тогда мы поняли, почему в Голливуде производство фильмов часто обходится во многие миллионы долларов.
С обеда мы возвращались со встретившимся мне по дороге Фредом Скепси. Он меня о чём-то спросил, но я, к сожалению, владел только немецким, а потому мы лишь многозначительно переглянулись.
После обеда, по-моему, было всего два или три дубля всё того же кадра. Мы уже к съёмкам потеряли всяческий интерес. Шон Коннери и Брандауэр на нас особенного впечатления не произвели. С нами они не общались, а в перерывах быстро куда-то исчезали. С Брандауэром я бы мог пообщаться по-немецки, но желания у меня такого не было.
Мишель Пфайффер в этот день на площадке не появилась, но фургон, в котором находились её гримерная, комната для отдыха и, видимо, помещение для приёма гостей, находился неподалёку. Д-а-а, а у наших артисток, даже народных, на натурных съёмках не то что собственных гримёрок, даже стульев для отдыха в перерывах не было.
Зато этот съёмочный день остался в памяти нашей на многие годы. После съёмок автобус доставил нас к Мосфильму, но участие в этом фильме для меня не закончились. Меня пригласили вновь, но теперь уже на ВДНХ.
(Продолжение следует)